— Рядовой, бегом до местного старосты. Отряду вспомогательной полиции прибыть сюда через полчаса. Приказ понятен? Выполнять!
— Так точно, господин фельдсполицайкомиссар! — рявкнул рядовой, развернулся кругом и побежал за ворота.
— Как мне, Рудольф, надоели эти чинопочитания… — вздохнул Майер. — Хочется чего-то простого, домашнего, человеческого. А вам?
«Конечно» — мрачно подумал гауптман — «С тобой пообщайся по-родственному. Мигом дело заведут и в штрафбат загремишь, павлин расфуфыренный». Но вслух сказал совершенно другое:
— Может быть, отобедаем, герр Майер?
— С удовольствием. Только дайте приказ своим солдатам сопли этого большевика вытереть с пола.
Лешка очнулся от скрипа дверей. Он вздрогнул от предчувствия, но на этот раз пришли не за ним. В сарай влетел от могучего пинка долговязый красноармеец в натянутой до бровей пилотке и ржавой от грязи шинели.
— Вот, суки! — ругнулся он, когда дверь закрылась. — Чего пинаются? Гады…
Потом он перелез по сену к Лешке, улегся рядом и протянул руку.
— Здорово! Ты чьих будешь?
— Наших. — Буркнул Леха в ответ.
— Да вижу, что наших! — Засмеялся красноармеец в ответ. — Тебя как звать-то?
— А ты чего такой жизнерадостный? — Покосился на него Алексей.
— Вадик Зелянин! — вместо ответа протянул руку тот.
— Иванцов. Алексей!
— Слышь, Лех… — Вадик подвинулся поближе. — А ты как сюда-то попал?
— На летающей тарелке прилетел…
— Чего? На какой тарелке?
— Ничего. Сам не помню. Помню, что по полю шел. Ночью. Темно было, как у негра в заднице. Споткнулся. Упал в яму какую-то, а там чем-то по голове накрыли. Днем тут очнулся.
Вадик засмеялся.
— Ты что как кобыла? — разозлился Лешка. — Все ржешь и ржешь…
— Да так, выражение забавное, как у негра в заднице… Не слышал раньше. Агась!
— Дарю, — угрюмо ответил Алексей и осторожно потрогал нос. Кровь уже давно подсохла, но дышать было носом тяжело. — Слышь, Вадик, а у тебя покурить есть чего?
— Откуда… Фрицы все отобрали… — Печально вздохнул «сосарайник». — А меня оглушило. Очнулся — немцы кругом. От полка щепки. Триста двенадцатый стрелковый, двадцать шестая Сталинская дивизия, Первая ударная армия. Слышал?
— Северо-Западный?
— Агась. Под Рамушево бились. То наши надавят, то немцы… Траншеи из рук в руки переходили за день раза по два. А дна в траншеях нет. Кровь да трупы. Да… — Вадик на минуту замолчал, а потом продолжил. — Ну, меня и уволокли. А я сбежал. Агась. Деру на пересылке дал. Лопухнулись фрицы. До вологодских им далече…
