Ровно через неделю после нашей встречи я заглянул в те края в сопровождении Мило и с очень личным подарком – «Драгоценности Кастафьоре», разумеется, завернутым в кусок ткани; я откопал его в «Кинси Магу», магазинчике комиксов близорукого Боррегара, и сам лично завернул в подарочную упаковку.
Я застал Антончу в тот момент, когда он был занят неблагодарным делом: выгонял прочь вонючего пьяницу, – и он не сразу воздал мне надлежащие почести.
Несчастный алкаш настаивал, чтобы ему подали еще вина; жвачное за барной стойкой, в тот день обслуживающее клиентов без своего дополнения – они работали по очереди и вкалывали вдвоем только в выходные и праздники, – сделало ошибку, типичную для новичка: оно налило ему первый стакан и непоследовательно отказывалось проделать то же самое со вторым, что вызвало логичное изумление и гнев пьяницы, называвшего его «сука уродская» и заявлявшего о своей жажде вина и независимости графства Тревиньо, откуда он, видимо, был родом, нестройными криками. С кухни послышалось изобретательное ругательство, и Асти – мне вскоре понравилось называть его таким образом – вышел из клетушки со скоростью вытекающего из кастрюли кипящего молока, с лицом флибустьера, кинувшегося на абордаж, из указательного пальца левой руки шла кровь, при этом он размахивал правой, в которой был большой нож «Сабатье» из углеродной стали. Пьяный успел только в панике изобразить губами, из-под которых торчали лошадиные зубы, букву «о». Асти занес нож над своей головой и не глядя воткнул его в барную стойку, между безымянным и средним пальцами руки алкаша, лежавшей на поверхности дерева. Я никогда не узнаю, таково ли в точности было его намерение или в действительности он хотел оставить беднягу калекой.
– Козел! Алкаш несчастный! Я порезался из-за твоих отвратительных воплей! – прорычал он, поднял пораненный палец и вслед за этим намазал ему кровью морду. – Вон из моего бара сейчас же, отребье!
Но пьянчуга был настроен решительно и ответил ему с выразительностью классической трагедии:
– Я не хочу твоей крови, мужеложец! Я хочу вина!
Асти отпустил нож, оставшийся воткнутым в стойку, и напряг руку, словно катапульту, чтобы нанести ему прямой удар справа, но так неудачно, что, осуществляя этот маневр, неплохо звезданул локтем смирное жвачное, стоявшее позади него. Одновременно с тем, как пьяница принимал на себя удар в носище правой рукой, жвачное падало бритым затылком на полку с выпивкой. Покуда разлетались вдребезги бутылка «Гордонз», бутылка «Джин Бин» и бутылка рома «Касике», пьяный пошатнулся и наткнулся на одного из клиентов, ожидавшего своего заказа, который сильным толчком отправил его обратно, на узкую пешеходную улицу, которую он пересек спиной, в сложном пируэте, и в довершение всего стукнулся башкой о плакат с изображением министра внутренних дел, в треуголке и с лицом Тиберия XVIII, наклеенный на противоположной стене, где и потерял наконец свое слабое сознание.
