Своим числом, своей храбростью, своим бесподобным знанием земель, своим искусством сражения без подготовки, индейцы представляли, таким образом, первый оплот, требующий преодоления, прежде чем доберешься до англичан. Их нужно было обезвредить, чтобы не иметь потом в тылу надоедливых и смертоносных стай, неискоренимых из-за невозможности преодолеть их подвижность и изменчивость.
Их сила была в английском снабжении, вооружении и пропаганде, тщательно учившей их ненавидеть захватчиков земель их предков, то есть белых американцев и, в разумной мере, "французских жандармов", пришедших на помощь последним, чтобы грабить и убивать - их сила была в способности, забыв древние междуусобицы и распри, создать союз, соединивший великие племена, близкие по крови и языку с могущественным ирокезским народом. К ним в начале марта они и направлялись, ибо таков был новый замысел Лафайета, его попытка восстановить, особенно в своих глазах, репутацию и освежить свою славу: он решил прийти к 9 марта на канадскую территорию, где, как известно было от шпионов, собрался союз пяти индейских племен.
Сильный дождь шел в то туманное утро, когда генерал-майор в большой накидке на плечах смотрел на марш двух тысяч его вирджинцев, покидавших лагерь Вэлли Форж. Они шагали в ногу, звучно шлепая по грязи. Они шагали прямо, с оружием на плече, парадным строем, отдавая честь выпятившему грудь фон Штаубену, а резкие звуки труб и раскатистая дробь барабанов поднимали настроение генерал-майора.
В то же самое время в одном из бараков лагеря под приглушенные звуки военной музыки происходила не столь великолепная сцена. В доме Присциллы Мильтон и Тюльпана.
- Мои штаны, - бушевал Тюльпан, - Куда ты спрятала мои штаны? Ты не понимаешь, что я должен идти?
- Отлично, уходи, - рыдала Присцилла - но если ты уйдешь, то уйдешь в кальсонах!
Как помешанный, он вот уже десять минут носился во всех направлениях, заглядывая под кровать, открывая ящики, чулан, взламывая стенные шкафы, где Присцилла хранила инструменты, - штанов не было нигде. Кончилось тем, что он бросился на колени.
- Моя дорогая...
- Ах! Достаточно! Не называй меня своей дорогой, если хочешь меня покинуть. - Она зарыдала ещё сильнее.
- Но я не хочу тебя покидать! Я не покидаю тебя! Я иду воевать!
- Это одно и тоже.
- Ничего подобного. С войны-то я вернусь.
- Да, а если погибнешь?
- Ты будешь вдовой героя, павшего за американскую независимость.
- Твоей вдовой! - Она присвистнула. - Конечно, я стану твоей вдовой! Но чтобы быть твоей вдовой, нужно вначале стать твоей женой.
