Хотя он и не потерял сознание полностью, но оказался оглушенным, и ему не оставалось ничего другого, как быть беспомощным и ошеломленным свидетелем развернувшихся после этого событий. И прежде всего несмотря на его затуманенное сознание, услышать то, что касалось его:
- Мешок готов. Нужно засунуть его внутрь. И, когда наступит ночь, хорошенько загрузить его камнями и отправить к рыбам.
Затем после непродолжительного молчания мужской голос с итальянским акцентом сказал:
- А жаль. Он очень симпатичен.
Затем раздалось характерное шуршание расстегиваемых штанов, затем они соскользнули, и тот же мужской голос (нет, не может быть, наверно это сон!) сказал, что намерен его вздрючить, этого симпатичного Фанфана. Представьте себе, что подумал" этот симпатичный Фанфан": что из этой непонятной ловушки целым ему не выбраться! Но затем произошел довольно резкий диалог, из которого стало ясно, что объектом его является Тюльпан.
- Извини, Риччоли! Сначала я.
Нет, этого не может быть! Голос Амура Лябрюни? Неужели это он? Тюльпан, уточним это обстоятельство, лежал носом вниз на паркете. Нет, действительно, это был Амур Лябрюни и вот слова, сказанные с горячной настойчивостью, которые позволяли установить, что это он:
- Он развлекался с моей женой, Риччоли. Только сегодня утром!
И как же он горяч, этот муж! Краем глаза Тюльпан заметил, что тот тоже спускает штаны. Их поведение не вызывало никаких сомнений в их намерениях, эти два негодяя обменялись вызывающими взглядами. И Лябрюни воскликнул возмущенно и обиженно:
- Он получил удовольствие... Я хочу, чтобы он и мне его доставил!
Какая странная логика, хотя, если подумать, то мы обнаружим глубокую справедливость замечаний Амура Лябрюни! Однако мажордом Риччоли ответил на это с яростью:
- Я старше тебя. У меня преимущество!
- "Как они меня любят! - подумал Тюльпан, который, ещё не прийдя в себя, с раскалывающимся от боли затылком, начал осторожно ползти к двери, распластавшись на полу на манер ирокезов, тогда как одержимые любовью к нему Лябрюни и Риччоли схватились, отпустив все тормоза.
Он появился на четвереньках на аллее, вымощенной квадратными белыми плитками, заметил, что церковные колокола замолчали и побежал к ограде.
Четверка лошадей проезжавшего мимо экипажа врылась копытами в землю. Тюльпан упал в карету и закричал:
- Куда угодно, кучер! - перед тем как по-настоящему упасть в обморок.
- "В Баньоле есть фиакры? Ну и хорошо", - подумал он расслабленно, счастливый от того, что цивилизация проникла так далеко.
