- Следовательно, теперь у него нет сомнений?
- Я не знаю, как это произошло, но теперь он совершенно уверен.
В огромном кабинете воцарилась такая тишина, что, казалось, её можно резать ножом. Снаружи из садов, окружавщих дворец Пале-Рояль, доносились шорохи и шепоты, утренние проститутки начали прибывать на свои посты. Герцог, который был в одной рубашке и чистил ногти ножом с перламутровой рукояткой, казалось раздумывал, и Лябрюнни не сомневался в том, что он обдумывает как его наказать (Боже мой!). Во всяком случае его вышвырнут вон. Но герцог спокойно с легкой улыбкой, словно думая о чем-то приятном, спросил его:
- Так говоришь, он...
- Моя жена...
- Да, избита, подвергнута пыткам и, я надеюсь, изнасилована?
- Да, монсеньор, - сказал Лябрюни, думая, что это доставит герцогу удовольствие.
- Она так сказала? Хорошо, я не выгоню тебя, Лябрюни. Хитрецов вроде тебя довольно трудно найти. Отправляйся в Баньоль. И чтобы тебя никто не видел, понял? Там как можно скорее свяжись с Риччоли. Ты меня понял? Я вижу, что понял. Вон, паршивец.
Вот уже несколько лет, как старый герцог Орлеанский переехал в Баньоль, расположенный в нескольких лье от Парижа, великолепную резиденцию, которую он покидал всего лишь несколько раз в году, чтобы отправиться на бал или в оперу. В ту пору ему было пятьдесят четыре года и оставаясь вдовцом после смерти в 1759 году Генриетты де Бурбон-Конти, подарившей ему двух детей: Луизу Марию Терезу Матильду, герцогинню де Бурбон, и Луи Филиппа Жозефа, герцога Шартрского, которого мы уже видели, он секретно обвенчался в 1773 году с мадам Монтессон.
Он создал чудесный театр, в котором часто показывали комедии - причем, надо признаться, обладал весьма недурным вкусом, раз увидев лет двадцать лет назад в монастыре Святой Авроры, как Жанна Бекю играла в пьесе Расина "Эсфирь", он сразу влюбился в этуо пятнадцатилетнюю девочку, много позже ставшую мадам Дюбарри, фавориткой короля Людовика XV, и сделал ей чудесного младенца с такими же синими глазами, как у его матери.
И вот этот младенец, немало поколесивший по свету, двигался по направлению к Баньолю. Значит, герцог Шартрский неплохо рассчитал, где поставить ловушку для Тюльпана, так как совершенно очевидно, что тем младенцем и был Тюльпан.
- "И действительно, разве это не естественно - подумал герцог Шартрский, когда под его казавшимся безразличным взглядом Амур Лябрюни морально уже был готов надеть монашескую рясу, - разве это не нормально, что Тюльпан, узнав о своем происхождении, испытает стремление встретиться с тем, кто произвел его на свет, и познакомиться с ним?"
