- Мсье, - не спеша заявил Тюльпан, - я отнюдь не английский шпион, а совсем наоборот.
- Молчать! Все английские шпионы говорят то же самое. Как сумасшедшие, которые сами никогда не считают себя сумасшедшими.
- Я имел честь сказать капитану Гамелену, что состою в экипаже Джона Поля Джонса. Но он совершенно не хотел меня слушать. Подозреваю, что у него были личные причины оставаться глухим.
Допрос. Повторный допрос. И снова жандарм: - Но, в конце концов, вы же оказались на английском судне?
- Да, ведь я же плыл из Англии.
- И что вы делали в Англии?
- Я уже имел честь объяснить вам, что... и так далее.
Его мариновали таким образом двадцать четыре дня. Он очень живо пытался убедить офицера в очках (между прочим, его звали Тадавуан) принять его объяснения и с отчаянием спрашивал сам себя, почему тот отказывается это сделать. Но в доказательство своей правоты он ссылался на Лафайета. А Тадавуан, который этого конечно ему никогда не говорил, ненавидел Лафайета. История не сохранила причин этой ненависти, но она подтверждалась тем, что все эти недели офицер держал Тюльпана в своей паршивой кутузке. Вне всякого сомнения, он и сейчас находился бы там, если бы в одно прекрасное утро Тадавуан не умер, подавившись жареной требухой.
- И вы утверждаете, что состоите в экипаже Джона Поля Джонса? спросил его офицер, заменивший покойного, когда на двадцать четвертый день он был вытащен из своей крысиной норы.
- Я клялся в этом не меньше двухсот раз.
- Дорогой мой, нет ничего проще проверить это.
Тюльпан чуть было не задохнулся от ярости и шумно возблагодарил Господа, узнав, что уже в течение пятнадцати дней мерзавец Тадавуан не удосуживался ему сообщить, что Джон Поль Джонс ремонтируется в Дюнкерке!
Час спустя к нему был направлен конный нарочный с письмом.
"Господин коммодор, я арестован французами как английский шпион. Не будете ли вы столь добры засвидетельствовать, что я служил под вашим командованием, иначе я буду по недоразумению повешен. Для того, чтобы у вас не возникло сомнений относительно личности автора этого письма, имею честь сообщить вам, что сэр Перси-Перси мертв и его бумаги сгорели. Я чрезвычайно удручен при мысли о том, что вы никогда не узнаете, кто вы на самом деле. Искренне ваш - Тюльпан."
"Дорогой Тюльпан, чертовски рад узнать, что ты жив! Жаль, конечно, бедного сэра Перси-Перси, но я думаю, что история моего происхождения не будет слишком долго меня донимать. Достаточно того, что я - Джон Поль Джонс, не так ли? Я сам себя создал и хватит об этом! Приезжай в Дюнкерк. Твой коммодор ждет тебя как сына для того, чтобы больше не расставаться. Джон Поль Джонс."
