Геенна снежная поглотила виртуоза-повара из «Пузатого фавна»! С укропом, с зернышками тмина, с рассолом, душистым и пряным, поданным отдельно в фарфоровой чашечке! Ах, на донце посудинки сладко ворковала чета фазанов… Или фазаны не воркуют, а курлычут? Впрочем, неважно. Колеса грохотали по булыжнику мостовой. От въездной таможни, где чернокожие рабы-ясновидцы отрешенно внимали эманациям багажа и кошельков гостей, карета свернула у Олень-Колодезя в квартал Казенных Мздоимцев. Вот площадь 3-го Эдиктария с памятником Конному Варвару. Дальше — трехэтажная, с башенками, обитель Веселых Братьев. Приплясывая на монастырской стене, ветер трепал штандарт с девизом ордена: «Скажи унынию „нет“!» Андреа сидел на козлах, ловко управляясь с вожжами. Да, низкое занятие для дипломированного колдуна. Но брать в поездку еще и кучера? Мужика ядреного и падкого на живое лакомство?! — недопустимый риск. Маясь брюхом, Мускулюс проклинал трепангов, чревоугодие, судьбу, а пуще всего доставалось троице лилльских девственниц, которые, собственно, и обретались в недрах кареты.
Девственницы из Лилля, что близ Дангопеи, — товар особый.
Редкостный.
Бац!
Это Тьяден Штерн, молодой гвардеец из выделенной Мускулюсу охраны, метнул очередное яйцо перепела. Расположась на крыше с корзиной заклятых яиц, купленных на ближайшей ферме и испорченных лично колдуном «на желчь-вертунец», юноша в оба глаза следил за ятричанами. Словно пастух за упрямыми, своевольными козлами.
Если, конечно, какому-то олуху взбредет в голову выпасать козлиное стадо!
Даже не видя лилльской троицы из-за стен кареты, усиленных стальными полосами — окошко наглухо забили доской при выезде из Лилля! — мужчины Ятрицы, юнцы, старики и зрелые дядьки, сладко вздрагивая, шли на запах. Неосознанно, бездумно, словно на поводке-невидимке. Многих, кого не успели осадить верные жены и подруги, все-таки сдерживал вид двух дюжих капралов с лупильными шестами пяти локтей в длину. Стоя на запятках, охрана умело вертела оружием, отчего карета скорее напоминала боевую колесницу. Завернув на полпути, жертвы страсти толпой брели вослед, мало-помалу отставая и оседая в переулках. Но когда у скобаря или зеленщика окончательно мутился взор и несчастный шел напролом, глупо моргая и жадно подрагивая ноздрями…
…тут наступал черед Тьядена. Умело выхватив яйцо, парень с лета расшибал его о голову вожделенца, мигом возвращая ятричанина в лоно добродетели. Дешево, значит, и сердито. Правда, были у этого метода побочные эффекты, с коими супруга бедолаги тщетно пыталась справиться неделю и больше. Увы, здесь Мускулюс ничего не мог поделать.
