— Прожрал ты, паря, весь свой заработок, — угрюмо сообщил он.
Гриня не знал, сколько он «прожрал» и сколько заработал, но очень расстроился. Обычно тихий, он вдруг осерчал, надвинулся на старшего. Краем глаза заметил, как остальные берутся за топоры. И только плюнул в сердцах.
— Ладно, держи от щедрот. Помни мою доброту! — старший швырнул ему под копыта горсть мелочи.
«Вернуться в табор? — с горечью думал китоврас, выбираясь на тракт. — Хватит, набродился по миру…»
К вечеру он чуть не завербовался в армию. В придорожной таверне Гриня столкнулся с сородичем. Сородич щеголял в кожаной попоне, густо расшитой металлическими бляшками. На поясе, что охватывал человеческий живот китовраса, висели меч и кинжал. В углу грудой валялись кираса, шлем, лук и колчан со стрелами.
— Айда к нам, не прогадаешь! — горячо убеждал Гриню серый в яблоках вояка, подливая вина в оловянную кружку. — Отдельный эскадрон разведки и фланговой поддержки! Из одних наших. Только ротмистр — человек. Но, считай, тоже наш, тот еще жеребец! За своих — в огонь и в воду. Жалованье хорошее, харч от пуза… А у тебя, брат, еще и рога! Считай, дополнительное вооружение. Да тебе сам Вечный Странник велел — к нам!..
Гриня кивал, завороженный посулами и блеском металла. Выпитое вино шибало в голову. Хотелось подвигов и славы. Но тут серый в яблоках допустил оплошность. Он начал увлеченно расписывать подробности какого-то кровавого сражения, и Гриня удрал на двор: блевать. Драться он, как говорилось раньше, не любил. И в армию идти раздумал. С вином, выпитым впервые, он свой кураж никак не сопоставил. А зря. Известно ведь, что китоврасы буйны во хмелю. Хорошо еще, что выпил немного.
На следующий день Григорий Иннолиур встретил передвижной «Цирк Уродов».
Поначалу он не знал, что это — цирк. Просто расположились на привале люди… и не совсем люди… и совсем не люди. Шатры поставили, обед варят. Совсем как в родном таборе! Справедливо решив, что в пестрой компании найдется местечко и рогатому китоврасу, Гриня осмелился подойти. Навстречу ему выбежала девочка с кукольным личиком. На бегу лихо крутанула двойное сальто и остановилась перед гостем, с восторгом глядя на великана снизу вверх.
— Ты к нам? Тебя как зовут?
— Гриня… Григорий то есть. А к вам можно?
— Можно, можно! Пошли, обедать будем.
Его приняли, как своего. Никто не смеялся, не подначивал, не смотрел косо. Накормили вкусной похлебкой. И даже не стали намекать, что обед хорошо бы отработать. Гриня сам взялся помогать новым знакомым. В таборе всегда работа найдется: дров наколоть, воды принести, котел помыть. А вечером он впервые увидел
