- Вы...
Он самодовольно кивнул. Из-за многочисленных аппаратов, которыми он был нагружен в эту ночь, его хилая фигурка выглядела толстой.
- Да. То есть я не постоянно надзирал за вами, но наезжал время от времени. Мы вообще следим за всеми физиками на Западе, начиная с 45-го. На всякий случай.
- Кто это - "мы"?
- Я и люди, для которых я работаю.
- А что это за люди?
- Так... - Он замялся на миг. - Солидные состоятельные люди. Влиятельная группа в одной стране.
...О, господи! Весь мир внезапно предстал передо мной, как заговор. Конечно, они сговорились. "Золотой век". "Принуждение на строго добровольных началах"...
Дождик то усиливался, то притихал. Мы стояли у входа в парк. В дальнем конце Шарлотенбург блеснул фарами одинокий автомобиль, поворачивая на Риннлингенштрассе.
Бледный вопрошающе смотрел мне в глаза. Внезапно я заметил, что он весь дрожит. Но не от холода. Ночь была теплая.
Я вдруг понял, что он не уверен. Не уверен ни в чем. В его взгляде снова был тот прежний, знакомый страх.
- Скажите, - начал я, - ну, а вы-то убеждены, что лично вам было бы хорошо в этом переустроенном обществе? Вас ведь тоже могут уничтожить, когда цель будет достигнута.
Я шагнул вперед и взял его за руку. Мне хотелось проверить, действительно ли он дрожит.
Он выдернул свою лапку из моей ладони и резко отскочил назад, ударившись о решетку парка. Все аппараты на нем загремели.
- Что вы делаете?!
Его лицо исказилось злобой и страхом.
- Что вы сделали? Зачем вы меня схватили?
Я понял, что попал точно.
- Что вы сделали, черт вас возьми! Меня же нельзя хватать. Я не могу допускать этого. Я испуганный человек. Я два раза был в гитлеровских концлагерях и переживал такие вещи, какие вам и не снились.
- Ну-ну, успокойтесь, - сказал я. (Это было даже смешно). - Вы же только что убили человека.
- Так это я, - отпарировал он. - Ф-фу!.. - Он схватился за сердце. - Нет, так нельзя...
Он в отчаянии прошелся несколько раз до края тротуара и обратно. Потом остановился.
- Зачем вы дотронулись до меня? - В его голосе была ненависть. - Вы же все испортили, черт вас возьми!
- Но ведь у вас же действительно нет уверенности.
- Ну и что?.. Зачем напоминать об этом? Это не гуманно, в конце концов. Почему не оставить человеку надежду?
Странно было слышать слово "гуманно" из этих уст. И вообще все вызывало омерзение.
- Ладно, - сказал я. - Спектакль, видимо, окончен. Я ухожу.
- Подождите, - воскликнул он мне вдогонку. - Постойте. Я должен вам сказать, что вы можете работать спокойно. Я сам послежу, чтобы вам не мешали. Но предупреждаю, чтоб не было никаких неожиданностей. Не пытайтесь связаться с кем-нибудь, помимо меня. Это смерть. Этого я не потерплю. Я сам вас воспитал, так сказать, и мимо меня это не должно пройти.
