Как нам и обещал Карл, на верхнем этаже был зажжен свет, если только это можно так назвать.
Не нужно обладать особенно большим воображением, чтобы представить, как когда-то выглядели эти помещения. Коридоры были несколько ниже, чем внизу, деревянная отделка стен была несколько менее изысканной, ковры на полу не такие ценные, а под потолком висели шести- или восьмирожковые хрустальные люстры, которые придавали бы всему помещению некоторый налет шика, если бы не тот факт, что кто-то вывинтил из каждой второй люстры половину лампочек, а из остальных все, кроме одной (должно быть, это был Карл, который поступил так ради экономии). В результате весь наш путь превратился в таинственное и мучительное шествие (как сквозь строй) через участки то более, то менее интенсивной темноты. Переносной прожектор Карла, луч которого все еще, как пьяный, шатался в разные стороны, оставался практически единственным достаточным источником света, который то и дело выхватывал из темноты то фрагменты картины, то проем двери, то ассиметричные полоски полинявшей драпировки стен или латунный выключатель. Обычный путь на два лестничных пролета вверх и потом по коридору с низким потолком до наших комнат превратился вследствие такого странного освещения в нечто, к чему сложно подобрать название, но в этом явно было нечто жуткое. И мне не нужно было ни спрашивать, ни вглядываться в лица остальных, чтобы понять, что я был не единственным, кто с облегчением вздохнул в глубине души, когда Цербер наконец остановился. Лампа в его руке продолжала раскачиваться туда-сюда, а ее луч пронзал темноту, словно копье рыбака, который ловит рыбу в толще воды.
— Ну, вот мы и пришли, — сказал он и посветил на наш багаж, который стоял в вестибюле. — Все комнаты одинаковые. Выбирайте любые, мне все равно, кто где будет спать. И с кем, — добавил он после короткой паузы (и слегка изменившимся тоном, который не понравился ни мне, ни остальным). Во всяком случае, мне последняя фраза показалось абсолютно лишней.
Эд поднял плечи, съязвил что-то еще более неуместное и решительно открыл дверь, которую безуспешно пытался нащупать прожектор Карла. По всей видимости, он не хотел дискутировать по поводу того, кто займет первую комнату и тем самым будет ближе всех к лестнице, обеспечив себе самый короткий путь к остальному миру.
— Нет проблем, — сказал он, — мы все равно… о, черт!
Раздался грохот, ворчание словно от боли, и через секунду в освещенном прожектором круге появился Эд с перекошенным от гнева лицом. Удивительно, но теперь рука Карла перестала дрожать и луч уже не скакал туда-сюда.
