Подчеркиваю: не приказывало, а просило. Очень уважительно. К тому времени я уже не был восторженным юнцом, который больше всего жаждал подвигов и славы, к тому времени я уже прекрасно знал, чем для меня могла закончиться любая из этих операций. Но… Видимо, уж так устроен человек, что любит, когда ему почтительно кланяются, его натуре, похоже, свойственно и желание иногда рискнуть, что называется, «поиграть в жмурки со смертью». Вот и я, имея полное право отказаться от любого сделанного мне подобного предложения, за эти годы притащил пять «языков» и восемь раз возглавлял дивизионную или армейскую разведку. Причем, во время этих боевых операций я не раз добрым словом помянул и деду за то, что вырастил не белоручкой, и тех старших по возрасту ребят, которые пристрастили меня не к водке или картам, а к физкультуре. С огромной благодарностью и множество раз вспоминал и командование лыжного батальона. Уверен: не будь их общих усилий, потраченных на становление меня как воина, — давно бы гнить мне в сырой земле.
Не будем забывать и того, что я не уклонялся и от боев, которые выпадали на долю моего батальона. Потому к осени 1944 года у меня было четыре ранения, пять орденов и две медали — «За отвагу» и «За оборону Ленинграда».
Как видите, звезд с неба я не хватал, но в то же время и в числе последних на войне не был. Одним словом, как победитель, с высоко поднятой головой мог входить хоть в мой городок, затерявшийся в отрогах Урала, хоть в Ленинград или в Москву. Стыдиться мне было нечего.
Из учебников, газетных статей и даже художественных произведений вы знаете, каким хлопотным и победным для Советской Армии было лето 1944 года. Взломав прочнейшую оборону врага, мы громили его до тех пор, пока были на это силы. Наша дивизия, например, свое победное движение на запад закончила только в Польше, севернее города Сероцка и на правом берегу реки Нарев.
Как стало уже привычным, прежде всего мы вырыли окопы полного профиля, соединили их ходами сообщений. Словом, сделали все необходимое для того, чтобы выдержать любой самый отчаянный натиск врага.
Наступления немцев не последовало. Ни через неделю, ни через две. И вообще они вели себя так, словно сегодняшняя обстановка на фронтах их вполне удовлетворяла. Это насторожило. Сначала солдат-окопников: ведь именно им всегда первым выпадало на своей шкуре испытывать новые задумки противника. Потом это хорошее волнение доползло и до штабов полков и дивизий. А вот армейский штаб по-прежнему без спешки, основательно принимал пополнение, распределял его между частями, поторапливал несколько поотставшие тылы и создавал запасы снарядов, мин, патронов, горючего всех видов и вообще всего прочего, что обязательно пригодится в скорых боях.
