– Конечно, – успокоившись, кивнула Соня. – У Миши в России немало друзей, они провели предварительную разведку.
– Миша уехал через…
– Что? Через две или три недели после того, как случилась эта неприятная история.
Быстро, однако. В свое время – три года назад – я не следил за перипетиями того дела, у меня были свои проблемы, я знал, конечно, что Миша в Москве, а потом слышал, что он открыл там компьютерную фирму, занимался русским интернетом, это почему-то вообще было модно среди «наших» – поднимать интернет именно в России: рынок, мол, огромный, есть где, в отличие от Израиля, развернуться. Миша развернулся, да. Быстро, однако, он оправился от потери преуспевавшей фирмы. Три недели – надо же…
– Перед отъездом – вспомните, пожалуйста, Соня, это очень важно – Миша приезжал к Алику?
Не нужно мне было говорить о том, что это важно. Упомянул бы вскользь, и Соня, возможно, сразу бы и вспомнила. А теперь… Она смотрела на меня настороженно, она ощутила в вопросе подвох, хотя и не подозревала, какой именно.
– Не знаю, – сказала она, отвернувшись. – Не помню.
– Был, – сказал я. – Поймите, Соня, для Алика сейчас это совершенно все равно. Для Миши – тем более, прошло три года.
– Тогда почему вы спрашиваете?
– Для себя, – сказал я, практически не погрешив против истины, и потому, должно быть, голос мой звучал вполне убедительно. – Просто я хочу знать, какой была последняя точка в их отношениях.
Именно так. Последняя точка. Мне известно, что это означает, а Соня пусть понимает как хочет.
– Да, Миша ездил к Алику перед отлетом, – сказала она. – О чем они говорили – не знаю. Вернулся Миша в расстроенных чувствах в первом часу ночи. А может, даже во втором, не скажу точно… Самолет у него был в десять, он должен был хоть немного поспать, я сказала, что не нужно было ему так долго сидеть у Алика, а он…
– Да? – напомнил я о себе, потому что Соня замолчала, не закончив фразы, и долго смотрела в стену перед собой.
– Не помню, – сказала Соня. – Мы легли спать, утром Миша улетел в Москву, я его не видела полгода, это был трудный для нас период.
Для Алика тоже, но это ни Мишу, ни тем более Соню не интересовало ни в малейшей степени.
– Он что-то сказал, когда вернулся… Как-то ведь он прокомментировал свой разговор с Аликом?
– Какая разница? Три года…
– Да-да, – сказал я с излишним, может быть, нетерпением. – Три года, все забыто. Но все-таки. Он вернулся в расстроенных чувствах, говорите вы… и сказал…
