УОЛТЕР САЛЛИВАН, 1964
Они могут быть голубыми шарами с дюжиной щупалец...
ФИЛИП МОРРИСОН, I960
Семантики, несомненно, правильно угадали тайники чужой психологии, поскольку не было предпринято никаких враждебных действий против машины. Туземцы расположились вокруг нее и внимательно разглядывали, изредка обмениваясь сдержанными жестами. Они замерли, когда следующая сцена появилась перед их глазами. Это был снимок, изображающий земную семью с двумя детьми. Стюарду пришло в голову, что эта фотография, которую он держал возле своей койки, будет лучшим способом продемонстрировать мирные намерения людей...
РОБЕРТСОН ОСБОРН,1949
IV
Эндрю Уайт - 2028
"Я клятву сдержал, но кто мне
Об этом скажет теперь!"
Кабинет был большой. Слишком большой, показалось Эндрю Уайту. Голубой, коротковорсовый ковер с изображением тюленя тянулся на добрых двадцать ярдов до резной белой двери, через которую входили гости и, перешагивая порог, съеживались, как Алиса в Стране Чудес. Несомненно, так и было задумано пространство как символ важности. А кто может быть важнее президента Соединенных Штатов?
"Любой, - подумал вдруг Уайт. - Президент Соединенных Штатов - одинокий человек. Он берет на свои плечи всю тяжесть одиночества людей, которым служит. И он маленький человек. Любой гражданин стоит выше него. Президент существует, чтобы подписываться под решениями других людей, чтобы принимать на себя вину, когда чтото не получается. Он марионетка и козел отпущения. "Братья американцы, я принял решение и не буду претендовать на этот пост на второй срок".
Однако он знал, что будет. Ему не уклониться от своего долга, а долгом было довести до конца дело, начатое его предшественниками более пятидесяти лет назад. Дело не было закончено, и. Бог свидетель, с каждым днем все труднее было говорить людям о том, что плохо указывать им, как должно быть, убеждать их, что борьбу нужно каждый день начинать заново, что мир - всего лишь иллюзия...
"Возможно, - думал он, - духи всех людей, что некогда занимали это кресло, навещают меня сегодня, проверяя, как чувствует себя такой малыш". Он потянулся и ощутил движение мышц под слоем жирка, съеденные за обедами куры мстили за себя. Уайт знал, что он крупный мужчина - двести два сантиметра от подошв до верхушки своей афро*, физически равный любому из предшественников.
Возможно, причиной был запах этого места, аромат свежего воздуха, без запахов кухни или других людей, аромат бумаги, чернил и электрических приборов, бесшумно доставляющих новости и уносящих распоряжения - запах власти. Насколько же все это отличалосьот того, к чему он привык в детстве! Он вдруг вспомнил благоухание свежескошенной
