— Где он? — спросил мужчина, едва ворочая языком.
— Ему делают пункцию костного мозга.
— Зачем?
— Я не знаю.
Она сцеживала молоко и не поворачивалась к нему, голос ее показался ему враждебным.
— А что говорят врачи?
— Ничего не говорят.
— Но ведь вчера же… — возразил было мужчина.
— Не знаю, что вчера, — она повернулась и посмотрела сухими горячими глазами, — у него с утра взяли столько крови из вены — он весь синий, холодный, еле живой. А теперь еще костный мозг. Я не понимаю, как так можно.
Молоко струйками стекало по стенкам бутылочки, и он подумал о том, что, наверное, зря она сцеживает и вообще все, наверное, зря: и страдания, и молитвы. Все зря, потому что если не суждено ему быть отцом, то никуда от этого не денешься, сколько ни бейся. Он сел на кровать, обхватил руками голову и некоторое время сидел не двигаясь. Пункция костного мозга, кровь из вены… Самому ему, когда у него брали обыкновенный анализ крови из пальца, становилось дурно, из вены у него не брали никогда.
— А он зевает? — спросил он глупо и поднял голову.
— Да при чем тут это? — заплакала женщина. — Я ничего здесь не понимаю. Они прибежали сюда с утра как сумасшедшие человек пять, смотрят его, между собой что-то говорят, а мне ни слова. Только сказали, раньше надо было в больницу, теперь может быть уже поздно.
— Что с ним такое?
— А спроси у них! Плохо, говорят, и больше ничего.
— Тут очень душно, — сказал мужчина, расстегивая воротник. — Давай проветрим, пока его нет.
По коридору ходили какие-то люди: матери в ярких халатах, сестры, врачи, студенты.
— Да сколько ж можно-то?
В дверь постучали — они оба вздрогнули, но вошедшим оказался парнишка в очках.
— Меня интересует история вашей болезни.
— Нет у нас никакой болезни, — отрезала женщина.
Потом наконец принесли ребенка. Женщина покормила его, перепеленала и уложила в кроватку, и они снова стали ждать, что к ним вот-вот придут и начнут что-то делать, но никто не приходил. О них словно забыли. К двум часам коридор опустел, обессилевший, потерявший столько крови младенец не то спал, не то лежал в забытьи.
— Надо поесть, — сказала женщина, — ты хочешь?
Он хотел, но покачал головой: есть в этой ситуации казалось абсурдом.
— Я тоже не хочу, но мне надо, чтобы не пропало молоко.
— Как зовут нашего врача? — спросил мужчина, поднимаясь с кровати.
— Кажется, Светлана. Светлана Васильевна.
Он нашел ее в коридоре на посту. Она сидела за столом и писала историю болезни: маленькая, тщедушная, сама похожая на студентку, из тех, у кого мужчина вел семинары, читал лекции и принимал экзамены.
