Д’Агоста пожал плечами. Стук, который они слышали, видимо, издавали выходящие из строя компрессоры кондиционера. Нетрудно догадаться. Температура здесь, наверное, градусов девяносто. Идя по коридору, он разминулся с двумя спешащими техниками.
Как и большинство современных суперкомпьютеров, музейный МП-3 был способен лучше выдерживать перегрев, чем «большие железки», выпускавшиеся лет десять — двадцать назад. Его силиконовый мозг в отличие от вакуумных трубок и транзисторов прежних моделей мог дольше работать при температурах выше рекомендованных без поломки и потери данных. Однако интерфейс, напрямую связанный с системой безопасности музея, был установлен без учёта спецификаций изготовителя. Когда температура в компьютерном зале достигла девяноста четырёх градусов, допуски микросхемы ПЗУ оказались превышенными. Сбой произошёл через девяносто секунд.
Уотерс, стоя в углу оглядывал зал. Техники ушли больше часа назад, в помещении стояла приятная прохлада. Всё снова пришло в норму, слышалось только гудение компьютера и однообразное пощёлкивание многочисленных клавиш. Он праздно глянул на экран терминала, возле которого никого не было, и увидел мерцавшую надпись.
НЕИСПРАВНОСТЬ ВНЕШНЕЙ МАТРИЦЫ ПЗУ АДРЕС: 33 В1 4А ОЕ
Это походило на китайскую грамоту. Неужели нельзя сказать то же самое понятным языком? Уотерс ненавидел компьютеры, потому что ничего не получал от них, кроме пропуска «с» в своей фамилии на счетах. Он терпеть не мог самодовольных ослов-компьютерщиков. Если там что-то случилось, пусть у них болит голова.
Смитбек сложил блокноты у одной из своих излюбленных библиотечных кабин. Тяжело вздохнув, втиснулся в неё, поставил на стол портативный компьютер и включил небольшую лампочку над головой. Ему было рукой подать до обшитого дубовыми панелями читального зала с красными кожаными креслами и мраморным камином, который не разжигали лет сто. Но журналист предпочитал тесные обшарпанные кабины. Особенно укромные, где можно изучать добытые рукописи и документы — или слегка вздремнуть — с относительным комфортом и без помех.
Музейное собрание новых, старых и редких книг по всем аспектам естественной истории не имеет себе равных. За многие годы музей получал столько завещанных и преподнесённых в дар книжных коллекций, что их не успевали вносить в каталоги. Однако Смитбек знал библиотеку лучше, чем большинство библиотекарей. Он мог отыскать погребённый под другими документ в рекордно короткое время.
