— Нет. Я думаю… Нет, я и правда не знаю.
— Что вы скажете, если мы переведем Кольхаза в ваше отделение?
Фельдфебель мгновенно сообразил, какого солдата ему хотят дать, и, собравшись с духом, холодно ответил:
— Но прибывшие уже распределены. В мое отделение зачислены рядовые Поль, Кениг и Райнгард.
Гартман улыбнулся;
— Ну, если вас беспокоит только это… то это не проблема. Ну, так согласны?
— А почему именно ко мне?
Гартман встал, подошел к фельдфебелю, который тоже встал:
— Я объясню. Вы опытный воспитатель, уже через три года службы получили медаль «За отличную пограничную службу». К тому же вы член партийного комитета.
Заметив нерешительность и удивление в глазах фельдфебеля, спросил:
— Вас еще что-то беспокоит?
— Нет. То есть да. Ваше предложение кажется мне несколько необычным. Раньше об этом не просили, а приказывали.
Гартман с облегчением рассмеялся:
— Вы правы. Мы пока еще не отказались от такого метода. А если я сегодня решил поступить иначе, значит, на то есть причины.
Он взял со стола несколько листков и протянул их смущенному фельдфебелю со словами:
— Не теряйте мужества. Вот вам его автобиография и характеристика, через два часа скажите, что вы об этом думаете. Согласны? И не торопитесь. Обдумайте все как следует.
— Разрешите идти?
— Идите.
Рэке повернулся кругом и вышел из кабинета.
«Что бы это могло значить? — думал он. — Почему именно мне предоставлено право выбора? Почему командир не решил сам?
Вольфганг Кольхаз… Наверное, один из тех, кто вечно чем-нибудь недоволен. Фантазер какой-нибудь. Ну, да посмотрим».
Он сел за стол и начал читать бумаги. Ветер стучал в окно каплями дождя. Темнело.
В биографии солдата, на первый взгляд, не было ничего необычного. Двадцать лет, в десять лет потерял отца. В восемнадцать окончил школу, ушел из дому и работал в газете. Однако через полгода потребовал расторжения договора. До призыва в армию еще дважды менял работу.
Последние строчки заинтересовали Рэке, он улыбнулся, затем громко рассмеялся. Косым, несколько вычурным почерком в автобиографии было написано: «Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я решил изменить свое имя. Для меня очень важно, чтобы меня называли не Вольфганг, а Вульфганг».
Рэке еще раз пробежал глазами это место. «Итак, фантазер или в своем роде большой шутник, — думал он. — Значит, Вольф ему не подходит, только Вульф. Ну что же, чем бы дитя ни тешилось… Хорошо, если дальше хуже не будет». Но дальше было хуже. Написанная несколько дней назад характеристика свидетельствовала о том, что Кольхаз не сжился с коллективом.
