— У меня один выход: наказать его за нарушение дисциплины — и все. Он этого заслуживает. Раз он не понимает по-хорошему.
— Твоя горячность мне понятна, но сейчас она вряд ли к месту. Да не впадай из одной крайности в другую. Подумай, прежде чем решать.
— Я уже все перепробовал, но толку мало.
— Ты вел душеспасительные беседы тогда, когда нужно было приказывать, а теперь хочешь сделать наоборот. И то и другое плохо. Воздух получается только в том случае, если смешать азот и кислород, и притом в точной пропорции, дорогой мой химик.
— Химия тут ни при чем, — недовольно проворчал Ульф, — терпеть не могу подобных сравнений. Почему мне все приводят сравнения? Вы слишком все упрощаете. Химические реакции исчислимы. Если ты знаешь свойства вещества, то можешь по пальцам пересчитать все изменения, которые с ним произойдут.
— Да, — согласился Трау, — так обстоит со всеми вещами при условии, когда их хорошо знаешь…
— Перестань, — сердито прервал его Ульф, — ты говоришь, словно учебник читаешь. Разве поступки человека можно вычислить по формуле, как затмение луны?
— Можно, если его знаешь. Только это несколько сложнее.
— Сегодня я узнал его лучше. С меня уже достаточно.
— Ты думаешь? Ты знаешь о нем только то, что он пишет посредственные стишки, а голова его забита какой-то чепухой. И больше ничего!
— С меня на сегодня хватит, — решительно сказал Ульф и, отодвинув стакан, встал. — Бессмысленно продолжать об этом разговор. Уж теперь-то я знаю, что мне делать.
Трау проводил его до двери.
— Первый ход ты, кажется, проиграл, — сказал он на прощание, — будь внимательнее, чтобы дальше не стало хуже.
— Поживем — увидим. До свидания!
Рэке поднял на ходу воротник шинели. Туман от ручья дополз до деревни, так что дома на противоположной стороне улицы были едва видны. Там, где тропка сворачивала к казармам, он замедлил шаги, затем все же пошел дальше.
Когда сквозь туман уже стали просматриваться огни казармы, от дерева вдруг отделился чей-то силуэт. Это был Кольхаз, который уже давно стоял здесь и ждал.
— Минуточку, товарищ фельдфебель, — попросил он, дрожа от холода, — простите. Разрешите мне…
— Нет, — решительно отрезал Рэке, — идите и ложитесь спать.
— Только два слова.
— Нет. Делайте, что вам приказано. Завтра, когда вы протрезвитесь, будем разговаривать.
Кольхаз повернулся и, не сказав ни слова, пошел. Через несколько секунд он исчез в тумане.
