Гай, безусловно, любил притворяться дурачком, хотя некоторые считали, что в его ужимках не было ничего, кроме желания поиздеваться. Следующим его развлечением стала игра в Великого гурмана в нескольких всемирно известных дорогих ресторанах.
В один из обычных, тихих, спокойных вечеров Гай приходил в ресторан со своим бесстрастным камердинером. Камердинер вслед за Гаем вносил в помещение специальный стул для гурмана и огромный саквояж с необходимыми приборами. Стул, специально утяжеленный снизу, чтобы его было трудно повернуть, был также оснащен большим ремнем, который плотно застегивался вокруг пояса Гранда, как только тот усаживался за ужин. После этого камердинер брал из саквояжа огромный резиновый нагрудник и надевал его на шею Гранду. Сам Гранд в это время изучал меню, советуясь при этом с обслуживающим персоналом, состоящим из метрдотеля, старшего официанта, сомелье и как минимум одного из помощников шеф-повара.
Гай Гранд был последним из величайших транжир нашего времени. Именно по этой причине он был желанным и любимым гостем во всех ресторанах. Но из-за его эксцентричного поведения за ужином официанты старались посадить его как можно дальше от центра зала — на край террасы, в слабоосвещенный альков, или, в лучшем случае, за стол, полностью огороженный специальной ширмой. После первого визита Гранда многие рестораны специально держали наготове такую ширму на случай, если Гранд решит заявиться снова.
После долгого обсуждения блюд делался выбор, затягивался ремень, и Гай усаживался на стул, складывал руки домиком и замирал в предвкушении заказанных яств.
Когда приносили первое блюдо, начинался убийственный спектакль. Едва только унюхав аромат кушанья, Гранд, по-прежнему сидя далеко от стола, как фанатичный стоик, начинал экстатично извиваться на стуле, вращать глазами, вертеть головой, истекать и брызгать слюной. Потом внезапно приходил в себя и с крайне деловитым видом провозглашал: «К столу!». После этого резко наклонялся вперед, и, как дикарь, начинал зачерпывать руками все, что лежало на столе, и запихивать себе в рот. В результате всей этой катавасии Гранд оказывался перепачканным едой с ног до головы. Затем его бесстрастный камердинер наклонялся, отстегивал пояс стула, и Гай вываливался из-за стола и в возбуждении бежал на кухню, весь перемазанный едой, протягивал руку, как бы для приветствия, и кричал во все горло: — Мои поздравления шеф-повару! Потом он возвращался за стол, его снова пристегивали к стулу, поливали водой из маленького шланга, который камердинер доставал из саквояжа, вытирали большим полотенцем, и — как только приносили следующее блюдо, представление повторялось.
