– Ну, я рада, – сказала женщина, они чокнулись глухо звякнувшими стаканами и выпили еще по глотку воды. Одобрительно улыбаясь, женщина поднесла ладонь ко рту и поболтала ею в воздухе, изображая размашисто болтающийся язык, а затем показала профессору большой палец. – Рада, что ты нашел себя.
Он грустно покивал ей в ответ. Ее лицо тоже стало серьезным. Она помедлила, как бы что-то для себя решая, провела, с силой надавливая, ладонью по столу несколько раз. И вдруг лукаво глянула на профессора:
– А то я, сказать по совести, извелась. Думаю, наверное, правильно ты собирался остаться в округе, с той…
Профессор, вздрогнув, изумленно уставился ей в лицо.
– К моменту ноль был бы крупным военным математиком. Я же помню, тебе предлагали. И семья новая сразу – хоп! – по месту жительства. Подружка молоденькая…
– Никуда я не собирался…
– Собирался, собирался! – дразнясь, как девчонка, она даже кончик языка показала ему. – Все знаю. И что на пять лет меня моложе. И что врач. И что в командировки ездил, а в отелях ни разу не останавливался, только у нее.
– Да ты…
– А я даже очень рада. – В нее будто бесенок вселился. – По крайней мере, мог убедиться, что у меня грудь красивее, – рывком спустив ноги на пол, чтобы не заслонять себя, она сильно распрямила спину, обеими ладонями натянула на груди плотную, застегнутую до ворота рубашку. – А?
– Что там?.. у запястья?! – свистящим шепотом выдохнул вдруг окаменевший профессор.
Жуткая тень скользнула по веселому лицу женщины. Стремительно спрятав обе руки за спину, она Насмешливо сказала:
– Ну ты муж! Полный гений! За четырнадцать лет родинку не выучил.
Он привстал. Перегнувшись через столик, протянул руку к ее локтю. Со смехом она прянула в сторону и назад, ударила, отбиваясь, ногами в воздухе.
– Нетушки-нетушки! Надо было раньше смотреть. Вот мужчины – все больше сзади, все больше ниже пояса… Говорю, не дамся! Иди лучше мусор выкинь.
Он косился недоверчиво – она снова показала ему кончик языка. Он скомкал кусок промасленной бумаги, запихнул его в одну из двух опустошенных банок.
– Хорошо.
– Угу, – женщина, достав из навесного шкафчика зеркало, от сосредоточенности ерзая языком по губам, поправляла прическу. Вскинула на мужа сверкающие, счастливые глаза: – А ты думал, я и не знаю, какой ты коварщик? Мне даже фотокарточку ее кто-то прислал… Ты что, обиделся?
Он вышел в коридор и побрел, горбясь, к мусороприемнику. Мимо, покачиваясь, проплывали нумерованные двери секций, похожих, как ячейки сот: площадь два с половиной на полтора, две койки вдоль поперечных перегородок, не доведенных до потолка, между ними раковина, утратившая смысл, когда было отключено индивидуальное водоснабжение, и откидывающийся на нее от глухой стены столик. Коридор гудел голосами; профессор раздвигал грудью их слои, словно брел через густой серый спектр.
