Странно, но причина их первой настоящей ссоры была тривиальной. Гая вызвали к умирающему, и после того как он сделал все возможное, чтобы облегчить последние минуты пациенту, ему пришлось задержаться у вдовы, чтобы не оставлять ее одну, пока не придут другие родственники покойного. Когда он наконец вернулся к себе на Мальт-стрит, было уже почти десять часов. Войдя в дом, он с удивлением обнаружил, что на вешалке в передней висят чьи-то пальто, а из столовой доносятся голоса. Ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить: у Элеоноры сегодня званый ужин.
Она вела себя как обычно, пока гости не разошлись. Но как только за последним из них закрылась дверь, обернулась к Гаю с такой холодной злобой во взгляде, что он оторопел.
— Я все это затеяла ради тебя, — заявила она. — Три месяца уговаривала Джона Тейлор-Квеста принять приглашение. С его помощью ты мог бы сделать блестящую карьеру! И где же ты был? Попивал чаек с какой-то поденщицей! Как ты мог, Гай?
Ее холодный тон, ее злость оказались заразительны. Помнится, он тогда сказал:
— Мне не нужна ничья помощь, чтобы сделать карьеру. А в тот момент я был гораздо нужнее миссис Таттл, чем этому Джону Тейлор-какому-то.
Элеонора не разговаривала с ним два дня и отворачивалась в постели, заставляя его тосковать по ее гладкому, упругому телу. И только увидев за завтраком ее необычно бледное и осунувшееся лицо, Гай расспросил ее и понял то, чего она еще сама не сознавала: она беременна. Он принес ей огромную охапку цветов, и они помирились. В январе родился Оливер. Практически сразу после этого Гай получил повестку; в марте он отбыл во Францию, а через два месяца раненый вернулся домой.
Оливер крепко заснул. Гай не спешил положить его обратно в кроватку, он сидел, наслаждаясь теплом спящего младенца. Он обожал сына, однако понимал, что Элеоноре нелегко ухаживать за ним, и потому она часто утомляется и раздражается. Конечно, он будет по ним скучать, но если Элеонора с Оливером уедут в Дербишир, к старой миссис Стефенс, деревенский воздух будет им только на пользу.
Гай вспомнил, с каким выражением Фейт смотрела на малыша. Как здорово, что они опять встретились — словно недостающая деталь головоломки легла на свое место. И каким облегчением было узнать, что Мальгрейвов не смела та приливная волна, что прокатилась через всю Францию. Гая не обманула легкость, с какой Фейт говорила об их кошмарном бегстве. За внешней бравадой скрывался страх, и Гай увидел его в глазах Фейт.
