Сердце Цецилии готово было выскочить из груди.
– Господин Джебор! Добрый господин! – закричала она с вершины бархана, завидев Джебора.
Он заметил ее и помахал рукой. Рядом с ним был Ханфий. Они сидели возле темно-синего шатра и пили из серебряных кубков.
– Добрый господин! Добрый господин! – без умолку повторяла Цецилия, спускаясь.
Упав перед Джебором ниц, она уткнулась лбом в песок, ожидая, когда хозяин заговорит первым.
– Ну, рассказывай же, Цецилия, – поторопил Джебор. – Я жажду узнать, что поделывала моя будущая жена, пока я ездил за свадебными подарками.
И Цецилия рассказала. Она поведала о рабах? которые ублажали госпожу массажем, о предметах, которые госпожа собирала со всего света, предназначенных для того, чтобы упражняться в самой изысканной любви, о жрицах из храма любви богини Бает, дважды приезжавших к Лилуве, с которыми она запиралась в особых покоях, куда никому не было доступа, кроме нескольких немых рабынь. Поведала она и о варваре, который пришел только вчера и захватил все внимание Лилувы.
По мере того, как длился рассказ, Джебор становился все мрачнее. И когда услышал о Конане? вскочил с искаженным от гнева лицом и бросил кубком в рабыню.
Она не шелохнулась.
– Да как она могла! – Джебор схватился за голову. – Как она могла! Не понимаю! Разве позволял себе хоть словом обидеть ее? Разве мы не были близки с детства? Цецилия, а где был этот варвар, отродье свиньи, когда ты покинул мою возлюбленную, спеша ко мне?
– Он был… – страшась гнева господина, мед ленно сказала Цецилия, – в ее покоях.
– О, Хор, крылатое солнце, она разорвала мое сердце! – закричал Джебор и воздел руки солнцу, взывая к его милостям. – Она убила меня! Она предала нашу любовь!
– Когда же я увижу своего сына, господин? – не выдержала Цецилия.
Джебор мрачно усмехнулся. И сердце Цецилии сжалось от страха, почувствовав неладное.
– Отдайте ей, нам он больше не нужен, – сказал Джебор.
Черный раб удалился за шатер, и вскоре вернулся, держа в руках что-то завернутое в ветхие, серые от пыли тряпки. Очень легкое.
В глазах у Цецилии потемнело. Она вдруг поняла, что это. Она попыталась шагнуть навстречу рабу, но ноги не удержали ее. Она упала на колени и в мольбе протянула вперед руки.
– Титус, сыночек, иди к маме, – сказала она. – Мама хочет обнять тебя.
Черный раб остановился перед Цецилией, и тоже опустился на колени, передав ей то, что было завернуто в тряпки.
– Тарантул, два месяца назад, – скупо объяснил он и поднялся.
