– Нет, землянин, – звенел Бигмен. – Это не ты. Ты его ударил, и этот червь упал. Потом попытался встать. Снова начал падать и тогда, чтобы сохранить равновесие, шагнул вперед, не видя, что перед ним. Мы пытались схватить его, но было уже поздно, и он пошел вниз. Если бы не пытался прижать тебя к краю пропасти, чтобы сбросить, этого бы не случилось.
Дэвид посмотрел на окружающих. Они смотрели на него.
Наконец один из фермеров протянул жесткую рук.
– Отличное шоу, фермер.
Сказано было спокойно, но это означало признание и сняло напряжение.
Бигмен торжествующе закричал, подпрыгнул на шесть футов и медленно опустился, вертя ногами, как недоступно ни одному танцору на Земле. Остальные еще более стеснились. Люди, которые раньше обращались к Дэвиду только «землянин» и «ты», теперь шлепали его по спине и говорили, что им может гордиться Марс.
Бигмен закричал:
– Парни, продолжим осмотр. Разве нам нужен для этого Гризволд?
Они заревели: «Нет!»
– Ну так как? – Он влетел в свой пескоход.
– Пошли, фермер, – кричали они Дэвиду, который прыгнул в сидение машины, пятнадцать минут назад принадлежавшей Гризволду, и включил мотор.
Снова над марсианской пустыней прокатился клич «В пески!»
Новость распространилась по радио во всех покрытых стеклом участках фермы. Пока Дэвид маневрировал между стеклянными стенами, известие о конце Гризволда стало известно повсеместно.
Восемь фермеров из подсекции Гризволда снова собрались в умирающем свете марсианского дня и той же дорогой вернулись к куполу фермы. Вернувшись, Дэвид нашел себя знаменитым.
Обычного ужина в этот день не было. Все поели в пустыне перед возвращением, поэтому через полчаса после возвращения все в ожидании собрались перед главной конторой.
Несомненно, к этому времени Хеннес и сам Старик знали о происшествии. Тут было немало из «банды Хеннеса» – людей, появившихся после того, как Хеннес стал управляющим и чьи интересы были тесно связаны с интересами Хеннеса, уж они-то Хеннесу все доложили. Поэтому все ждали в приятном предвкушении.
Дело не в том, что они ненавидели Хеннеса. Он был энергичен и не груб. Но его не любили. Он был холоден и всегда держался на расстоянии, у него не было умения легко сходиться с людьми, как у предыдущего управляющего. На Марсе, с его минимальными социальными различиями, это серьезный недостаток, и все таких людей недолюбливали. А сам Гризволд был кем угодно, только не популярным человеком.
А в целом это было такое оживление, какого ферма Макиана не видела за последние три марсианских года, а марсианский год всего чуть-чуть короче двух земных.
