И что удивительно, мои слова об огромной вредности избыточной материнской любви, о том, что в системе ценностей на первом месте должна стоять любовь между родителями, а не к ребёнку, вызвали понимание и положительную реакцию у большинства! Это меня обрадовало. Но ведущая не сдавалась. Она поставила на голосование (необычный случай!) основные постулаты моего выступления и оказалась в меньшинстве — всего два человека (она и её помощница) в полуторатысячной аудитории проголосовали «против»!
Я получил подтверждение, что мои исследования идут в верном направлении, что в глубине сознания многие понимают другую сторону медали материнской любви, только нужно перенести это в практику жизни. Так рождалась эта книга.
Тема избыточной материнской любви имеет глобальный характер, только у одних народов она проявляется слабее, а у других сильнее, но она присутствует и порождает многие проблемы во всём мире. От мелких семейных неурядиц и разводов, до гибели детей и сложных социальных проблем и войн — вот спектр ситуаций, где главной причиной является избыточная материнская любовь.
Не спешите отрицать! Прочитайте, подумайте, понаблюдайте за жизнью, и Вы наверняка согласитесь со мной, и сами найдёте множество подтверждений сказанному. И это перевернёт Ваше мировоззрение, и Вы станете мудрее. Ну, а главное, если Вы не будете отрицать и творчески подойдёте к этой теме, то многое сможете изменить в своей жизни и в жизни своих детей в лучшую сторону.
Материнское сердце в детках,
а детское — в камне.
(Пословица).
В поезде каждый раз происходят интересные встречи. В тесное пространство купе вагона на много часов, как в барокамеру, заключаются 2–4 человека, благодаря чему создаются прекрасные условия для глубокого общения. И Мир всегда даёт мне различные ситуации для учения, набора опыта и помощи людям. Я уже много раз описывал дорожные истории. Они, как правило, простые, обыкновенные, но несут в себе много мудрости. Вот и в этот раз в купе завязался разговор. Надежда (так звали мою попутчицу) ехала в Москву.
— К сыночку еду, он военное училище заканчивает.
— Судя по всему «сыночку» уже года 22–23. Большинький «сынрчек»-то, а Вы называете его всё ещё так уменьшительно.
— А он для меня будет маленьким до конца моих дней! Ведь он мой ребёночек. Да, к тому же, он последний, я его так и зову — «мой маленький».
Я понял, что Мир снова привёл мне классический вариант избыточной материнской любви, и я решил с этой женщиной сыграть психологический спектакль.
