Зато самого главного, что требуется человеку ежеминутно, — воздуха — было в доме вдоволь, он проникал во все щели, свободно разгуливал по комнате, а при ветре так даже бегом припускал.
— А кто ж здесь жил до меня? — спросил я, покончив с осмотром.
— Старик один, из Боржовы, — ответил отец.
— И куда он подевался?
— Помер. В конце августа.
— От старости?
— Да нет… поганых грибов, говорят, поел. Мужики, что лес вывозили, здесь его и нашли, уже вздулся весь… Положили поверх бревен, в Боржову отвезли. Родни у старика никакой не было, потому его пожитки здесь и остались.
Меня так и обдало ужасом, словно черт по сердцу запиликал смычком-ледышкой. В голове все перемешалось, пьяно заелозило, как пятна света под взъерошенным от ветра деревом.
— Ступай-ка воды принеси, — приказал отец.
Я очнулся.
— Откудова?
— Уж верно, какой-нибудь ручей выбежит тебе навстречу.
Вышел я, огляделся, в какую бы сторону за водой податься, и пошел наобум. Да только не туда, куда следовало. Я ведь, как потом уж вызнал, на Чик держал путь, а в этой стороне воды здесь отродясь не бывало. Так что, по самому малому счету, блуждал я полчаса, не меньше, покуда не сжалилась надо мною удача, не послала родник мне под ноги. Стал ладонями воду черпать, усердно котелок наполнять, а тем временем про зверей здешних думал, жалел их: легко ли, бедным, жажду здесь утолить? Дуная-то на Харгите для них не припасено! Набравши воды, пошел напролом через чащу, а все равно, пока добрался до дома, еще добрых полчаса потерял.
— Да ты случаем не из океана воду нес? — завидя меня, спросил отец.
— А как же, — тотчас ответил я, — из самого Красного моря!
Да так и сел, где стоял, сам не свой от усталости, гриб грибом. Но тут же собрал я остатки сил со страху перед нахлобучкой: расплескалась вода у меня, пока продирался по зарослям, осталось ее в котелке на четыре пальца от силы! Вот я и струхнул, ну, думаю, теперь уж отец не помилует… Однако он, заглянув в котелок, спросил только:
— А вода отсюда куда подевалась?
— Радуга выпила, — говорю.
Наклонил отец котелок, чтоб воды больше казалось, долго смотрел на нее да головою качал.
— Чего уж смотреть понапрасну, — не выдержал я, — воды от того не прибавится.
Тут он и на меня поглядел точно так, как только что на воду глядел, но ничего не сказал, пошел в дом котелок на плиту поставить. Однако же на полпути остановился, поднес котелок ко рту. Я мигом к нему подскочил, хотел сказать: «Собаке сперва!», но в последний момент передумал, заметил только, словно бы в воздух:
