Абель в глухом лесу - Арон Тамаши

Первая половина XX века дала Венгрии немало ярких писательских имен, дарований сильных и разнообразных. Этот ряд вершин прозаического мастерства открывает писатель-реалист с сильно выраженным социальным чувством, классик венгерской литературы Жигмонд Мориц; в одно время с ним совершается расцвет совсем иных творческих индивидуальностей — Михая Бабича и Дежё Костолани; оба они выдающиеся поэты, эстеты, но и тонкие прозаики, великолепные стилисты. За ними следуют, вместе с ними создают венгерскую прозу, сообщают ей остросовременное звучание «урбанист» Тибор Дери, «народники» Ласло Немет, Йожеф Дарваш и Петер Вереш, певец городских низов и проницательнейший бытописатель люмпенского мира Енё Йожи Тершанский, родоначальники очень популярного и весьма существенного — социогра-фического — направления в венгерской литературе Дюла Ийеш, поэт и прозаик, Лайош Надь, новеллист. Эти и другие имена венгерских писателей XX века известны в мире, их произведения переведены и у нас на русский и на многие языки народов СССР.

Но сейчас речь пойдет не о них, а об их современнике Ароне Тамаши, удивительном рассказчике, мастере слова, создавшем необыкновенно поэтическую прозу; эту прозу венгры знают со школьных лет, заучивают как стихи и помнят потом всю жизнь. Надо признаться без обиняков: именно самобытность этого писателя, уникальная колоритность его художнического склада надолго задержали советских унгаристов на «подступах» к его творчеству — Тамаши и в самом деле из тех, кого считают почти непереводимыми.

Арон Тамаши родился 20 сентября 1897 года в маленькой венгерской деревушке Фаркашлака, затерявшейся среди гор и лесов Эрдея (венгерское название Трансильвании), который находился тогда на территории Венгрии. Там, вдали от железных дорог и большого мира, среди простых людей — землеробов, охотников, пастухов, лесорубов — прошло его детство, навсегда оставившее в душе ностальгическое чувство редкостной поэтической силы.

Легкое или трудное детство было у Арона Тамаши? Это ведь как посмотреть. Его крестьянин-отец «был не из самых бедных» в Фаркашлаке, вспоминал позднее в автобиографии писатель, однако труд на клочке земли, заработанной в поте лица, был и для него, и для всех членов семьи не только главным содержанием жизни, а просто формой существования. С самого раннего детства посильный, но непреложный обязательный труд, при ясном осознании его жизненной необходимости; и через него — сознание и собственной необходимости для семьи, права на достойное место среди односельчан.