Наконец он дебютировал в моей программе. Он выступал непосредственно передо мной и пел «Беттлинг Джой», «Большая Лили» и две песенки, которые я написала для него: «У нее глаза…» и «Почему я так ее люблю?».
Он чуть было не подвел меня: его буквально не отпускали со сцены, и мне, выступавшей сразу после него, пришлось лезть из кожи вон, чтобы заработать собственный успех. Но я была счастлива, я сказала ему: «Теперь ты готов. Отныне твое имя можно печатать на афише большими буквами!»
Он начал готовиться к самостоятельному дебюту в театре «Этуаль». Он работал как зверь, чтобы достигнуть совершенства. В течение восьми дней перед его премьерой я приглашала весь Париж: закрывшись в своей комнате, сделала более четырехсот телефонных звонков с сообщением: «Я выпускаю на дебют одного мальчика. Приходите и вы услышите».
Нервы у нас с Ивом были натянуты до последней степени. Мы знали, что играем на его судьбу. А что выпадет: орел или решка?
За несколько часов до выступления я взяла его за руку и сказала: «Пойдем, Ив, помолимся за тебя». Мы пошли и церковь. Потом, когда он уже находился далеко от меня, я всегда перед его премьерой получала от Ива телеграмму с одним и тем же текстом: «Дебют сегодня вечером. Пойди в церковь и помолись за меня».
Но так молиться за победу моего друга, как в этот вечер, я молилась только за Марселя Сердана — за то, чтобы он стал чемпионом мира.
Наконец Ив вышел на сцену. Это было в октябре 1945 года. Весь Париж ответил на мои приглашения и заполнил театр «Этуаль». Я сидела в ложе вместе с семьей Монтана.
Когда он появился в луче прожектора, зал ответил гробовым молчанием. Париж оказывал новой «звезде» ледяной прием.
Ив начал петь. С пересохшим горлом, с колотившимся сердцем я слушала и молила небо помочь ему, ведь он это заслужил.
Когда Ив закончил первую песню, он застыл перед молчавшими зрителями. Он ждал приговора. Я в своей ложе зубами разорвала носовой платок.
Вдруг — грохот аплодисментов и крики «браво!». Это был триумф! Триумф, о котором говорили потом в течение трех месяцев. Триумф, которого никто из присутствовавших не забудет никогда.
В этот вечер я подумала, что, может быть, Ив простит меня.
Злополучные годы! Их было достаточно в моей жизни. 1949 — смерть Сердана.
1958, 1960…— автомобильные катастрофы, операции, болезнь, которая прочно обосновалась во мне. А также — разочарования, разрывы…
Говоря по правде, когда приближается несчастье или смерть, друзья рассеиваются.
