Эскапада | страница 5



— Ага, — согласился я.

— В тринадцатом веке построен. Норманнами. Гляньте на башни.

— Трудно не заметить.

Сбоку от здания виднелся каретный сарай: шиферная крыша, каменные стены, двойная широкая дверь. Перед ним — усыпанная гравием стоянка для машин с навесом от дождя. Там уже стояло шесть машин. Я вкатил «Лансию» и поставил ее рядом с элегантным «Роллс-ройсом».

Неохотно выключил зажигание. Вести такую громадную машину — сплошное удовольствие. Пару раз, невзирая на дождь, меня так и подбивало прибавить газу и посмотреть, на что она способна. Но Великому человеку я ничего не сказал.

Мы выбрались из машины, и я надел шляпу. Обошел машину и открыл багажник. Великий человек шел следом, потирая руки. Даже в полутьме я видел, что он улыбается. В предвкушении. Ему предстоял торжественный выход.

Он нетерпеливо махнул рукой в сторону багажника.

— Оставьте чемоданы, Фил, — сказал он. — О них позаботятся слуги.

— Зачем нам слуги?

Он был ниже меня почти на фут. Но плечи такие же широкие, как у меня, и он мог бы запросто поднять меня в воздух и держать столько, сколько заблагорассудится.

Это была даже не сила, хотя и ее хватало с избытком. А скорее упрямство — нежелание признать, что для него существует что-то невозможное.

Если он решил, что не желает сам нести чемодан, тут уж ничего не поделаешь. Оставалось только нести его самому, чтобы настоять на своем.

Он усмехнулся и хлопнул меня по плечу.

— Вы настоящий демократ, Фил. И настоящий американец. Это-то мне в вас и нравится. Да я и сам такой. — Он протянул руку и достал из багажника свой чемодан. Черная крокодиловая кожа с позолоченными бляшками. Такой, с каким ходят все настоящие американцы. Я сам ставил его чемодан в багажник, так что точно знал, что весит он фунтов пятьдесят. А он держал его так, будто он был набит воздушной кукурузой.

Я захлопнул багажник, и мы направились к массивной входной двери.

Над дверью горел электрический фонарь. Посередине двери торчала голова бронзового льва, жующего бронзовое кольцо. Великий человек взялся за него и сильно ударил о бронзовую пластину. Льву как будто было все равно.

Несколько минут мы стояли, слушая, как капли капают в лужи. Затем дверь распахнулась, и в пятне света возник дворецкий. Высокий, крупный, седой, лет за шестьдесят. Его круглое, типично английское лицо было красное, как у человека, который точно знает, где хранится вишневая наливка для хозяйских нужд. Он был весь в черном, с ног до головы. Если бы короли носили черное, они выглядели бы точно так же.