– Ваш осьминог ни от кого не пострадает, он не из океанариума… Вы любите компьютерные игры?
– Да, но это секрет, - она кокетливо потупила свои умные карие глазки. - А вы?
– Наверное полюбил бы, если бы было на них время. Здесь не слишком удобно играть, - и я обвел взглядом помещение кафедры. Это была просторная светлая комната с несколькими столами, запруженными папками и дисплеями, с пыльными пластиковыми стеллажами, прогнувшимися под тяжестью книг, с портретами видных ученых и тиснеными золотом поощрительными дипломами на стенах - всё в умилительном, "академичном" беспорядке.
– Вы правы, совсем не удобно, - согласилась она. - Ведь нейросенсорный костюм на работе не наденешь.
– Что верно, то верно. Это "Шесть Дней Творения"? - я указал на экран.
– Они самые.
– Нравится?
– Пока не понятно - я только начала.
– Интересная игра. Конкурс, опять же, объявлен. Приз - миллион!
– Конкурс - это здорово, но вряд ли мне по силам опередить других. Да и опоздала я - никак не могла оторваться от прежней игры.
– Хорошая была игра?
Мадемуазель Ливей вся аж засветилась.
– Просто отличная!
– Как называется?
Ливей вдруг страшно смутилась.
– "ШДТ" гораздо лучше, - сказала она, покраснев. - Спасибо вам за нее!
– Простите, спасибо кому? - напрягся я.
– Погодите, вы ведь из "Виртуальных Игр"? - испуганно спросила она.
По моему лицу она уже поняла, что нет. А я-то думал, что это мое природное обаяние развязало язык ученому секретарю.
– Увы, нет, - сказал я обреченно.
– О Боже! - ужаснулась она. Отставила чай и быстро загасила экран. - Извините ради бога. Профессор Цанс сказал, что должны прийти… Ой! - страдальчески ойкнула она и прикрыла рот рукой. - Извините…
– Это вы извините. Я не представился. Федор, - я протянул руку чтобы пожать ее узкую сухонькую ладонь. Ладони я не получил.
– Вы к кому? - спросила она официальным тоном.
– К профессору Цансу, по личному вопросу. Он скоро будет?
– Вероятно, минут через десять. У него сейчас лекция. Вы можете обождать его… - она указала на дверь в коридор.
– Там скучно, - я улыбнулся ей самой обаятельной улыбкой, на какую был способен. - А почему вы решили, что я из "Виртуальных Игр"?
– Обещали молодого человека приятной наружности.
– Ну я не так уж и молод.
– По поводу наружности вы не возражаете, - ехидно заметила она.
– А того, кого вы ждете, зовут, случайно, не Вейлинг?
Клянусь, она собиралась кивнуть. И кивнула бы, если бы в этот момент на кафедру не вошел невысокий, сутуловатый мужчина - профессор Казимир Цанс. Что ему шестьдесят три, я знал из биографической справки к одной из его работ. Густая шевелюра седых волос делала Цанса выше сантиметров на пять. На ходу он вытирал влажной салфеткой руки, испачканные фломастером для писания на доске. Одного взгляда хватило с лихвой, чтобы понять: Амирес мог ревновать Чарльза Корно к кому угодно - хоть к Хору с Сетом, он только не к Казимиру Цансу.
