Впрочем, через пару минут мне надоело изображать умирающего лебедя на каменном ложе (холодно же!) и я решительно привела тело в вертикальное положение. Две пары глаз тут же с любопытством воззрились на меня.
– Что там случилось? – деловито поинтересовался Флай.
– Где Рисса? – вспомнил о насущном Кьяло.
– Не имею не малейшего понятия, – ответила я на второй вопрос.
– Да где же её носит! – Берсерк со злостью ударил кулаком по крышке одного из саркофагов.
– Кто там? – незамедлительно вопросили из каменного ящика, и крышка начала медленно сдвигаться в сторону.
Кьяло поспешно перекрестился, я чертыхнулась, а Глазастый геройски отодвинул меня от гроба, прикрывая своим телом. А из саркофага, зевая и потягиваясь, вылезла наша потерявшаяся блондинка.
– Какого…? – высказал общую мысль Флай, украдкой выдыхая.
– Ах, какого? Флайчик, миленький, отойди в сторону. Ты хороший мальчик, тебе незачем слушать все те слова, которые я сейчас скажу этому проклятому отпрыску великого рода. Маргошенька, и ты тоже отойди. Да, лучше подальше, ибо я страшна в гневе! И вообще, я ещё спрошу с этого недотёпы за всё, в том числе и за то, что он приволок с собой вас, но сейчас… Кьяло, солнышко, какого лешего ты меня не послушался, когда я говорила, что мне и в академии будет неплохо? И где тебя носило всё это время, я даже заснуть успела! И вообще, чего вы все застыли, как мраморные статуи в эльфийском парке? Собираетесь возвращаться в родные пенаты, или до утра будете здесь торчать? А то оно ведь не за горами!
С этими словами Рисса бодро спрыгнула в люк и зашагала по подтопленному подземному ходу. Даже светильник с собой прихватила.
– Слушай, Рис… Можно один вопрос? – крикнул ей вдогонку Флай, пока Кьяло отходил от гневной тирады своей телохранительницы.
– Ну? – донеслось из недр коридора.
– А как ты в этом гробу-то оказалась?
– Просто это было самое сухое место на всём этом треклятом кладбище!
***
Четвёрка лошадей натужно тянула по размытой дороге чёрную карету. Колёса скрипели, крупные дождевые капли непрестанно стучали по крыше, а ветер порой задувал с такой силой, что норовил снести с козел двух скукожившихся под плащами мужчин. Один из них уже продрог насквозь и теперь постоянно чихал; второй же, несмотря на тряску и ненастье, даже умудрился задремать.
Те путники, что находились в карете, ехали с большим комфортом. Если, конечно, путешествие в такую погоду вообще можно было назвать комфортным. По крайней мере, отец Силько, старший инквизитор, находил такое времяпрепровождение просто ужасным. У него ныла спина, затекли ноги, и как-то подозрительно постреливало в ухе – должно быть надуло из окна.
