— Он наверняка где-нибудь возле воды. Он любит влажные эманации Инь. Кроме того, ему нужно возвышенное место, чтобы наблюдать за городом — ну-ка, где еще пьют коричневое!
— Мост через Темзу! — воскликнула мисс Хоган. — Этот, дурацкий, как его! С высокими башенками! Который «Темз телевижн»!
— Мидянин, — подозрительно сказала Саша. — Сдается мне, ты активно вешаешь нам на уши макаронные изделия малого калибра. Лепишь первое, что приходит в голову, чтобы мы не завалили тебя прямо на месте.
— Ну, ты! Дабтин Фомас! — обиделся я. — Пошла в сраку. Если у общества есть другие идеи, я готов выслушать любые встречные предложения.
Сашнёв тяжело сплюнула.
— И даже не пытайся рыпаться, — заявила она. — Даже не пытайся слинять. Если помнишь, я зыкинско метаю бритвенные лезвия на сорок метров.
— Брось, — сказал я. — Мы в одной лодке. Мне тоже нужен демон коричневого. Вместе нам с ним будет легче справиться.
— Ну-ну, — угрожающе произнесла Саша. — Смотри мне, гребаный рашен. Я не спущу с тебя глаз.
— Никогда не доверял гребаным рашенам, — произнес Янкель. — И впредь не буду, если жив останусь. Аллилуйя.
— Аллилуйя, брат, — отозвался Семецкий.
Пока мы держали военный совет, он при помощи своих красящих пальцев быстро превратил мокрое пятно, оставшееся на стенке телефонной будки от коричневого, в топографически точную карту острова Ньюфаундленд с указанием населенных пунктов и высочайших точек местности.
— Кто у нас местный? — Я повернулся к Янкелю. — Как нам быстрее добраться пешком до этого дурацкого моста, который «Темз телевижн»?
— Мы можем угнать машину, — мрачно заметил Янкель.
— Если мы снова прямо на ходу потеряем водителя, можем навернуться все одновременно, — ответил я. — Ну? Скоренько!
Янкель сориентировался, составил в голове какой-то маршрут, и мы всем стадом бросились в указанную сторону. Меня терзали смутные сомнения насчет того, что обдолбанному Деметриусу можно доверять, но вариантов не было, тем более что прочие джанки, знавшие Лондон отдельными кусками, не выдвинули возражений.
Мы благополучно миновали еще пару пустынных кварталов с сумрачными одноэтажными домиками из закопченного красного кирпича, когда из-за поворота появились огромные, в полтора человеческих роста, ножницы. Ничего отталкивающего или пугающего; просто огромные ножницы. В два размашистых шага приблизившись к Плеханде, они качнулись набок, скользнули вперед, так что опешивший латинос оказался точно между двумя сверкающими отточенными лезвиями, и резко сомкнулись с характерным щелчком. Плеханду перерезало пополам с такой легкостью, словно он был набит тряпьем. Совершив молниеносную экзекуцию, ножницы снова приняли вертикальное положение и в несколько широких шагов скрылись за углом.
