– И вы, насколько я могу догадываться, предполагаете насильственную смерть?
– Да, – кивком подтвердил Плетнев. – Не исключено, что его убили. И у меня к вам вопрос. Он мог быть отравлен? В принципе, это возможно?
– Вы имеете в виду отравление алкоголем?
– Да, алкоголем. Но не отравление в прямом смысле этого слова, а то, что случилось с этим человеком. Словно петарда в сердце разорвалась.
– Да, возможно и такое, – скорбно подтвердила Катя. – Существует около трехсот веществ, которые могут вызвать остановку сердца в сочетании с алкоголем, причем около пятидесяти из них практически невозможно обнаружить даже при вскрытии.
– Даже так?!
– Да, даже так!
– А что значит «практически»?
– Практически – это значит провести специальные тесты. Но и при этом данные будут всего лишь косвенные. К тому же это делается только в тех случаях, когда точно известно, что этот человек был отравлен. Да и то, пожалуй...
– Что, «да и то»? – насторожился Плетнев.
– Если это какой-нибудь олигарх, как их теперь называют, или политик известный.
– М-да – буркнул Плетнев, начиная осознавать, что ему, видимо, никогда не докопаться до истинной причины смерти Савина. Ни олигарх, ни политик – всего лишь подающий надежды ученый, привлеченный Шумиловым к разработке иммуностимулятора «Клюква». Как говорится, не того масштаба птица, однако, несмотря на все это, мужика замочили прямо в лаборатории.
В дверях, которые вели на кухню, с подносом в руках появился официант, а Плетнев, наблюдая, как он пересекает зал, спросил негромко:
– Еще один вопрос, Катюша. – Он впервые за все время назвал ее Катюшей, и ей, кажется, это понравилось.
– Да?
– Как долго может продержаться это вещество в организме, пока не придет во взаимодействие с алкоголем?
– Ну-у, по-разному, – пожала плечиками Катя. – От трех до восьми часов.
Она хотела, видимо, еще что-то добавить, но в этот момент подошел официант, довольно артистично составил с подноса на столик заказанные Плетневым салаты и два куриных бульона, как бы по секрету сообщил, что заказанная пицца еще в духовке, и, пожелав приятного аппетита, столь же артистично удалился.
Чувствовалось, что весь этот изыск предназначен исключительно для Кати, и Плетнев вдруг почувствовал кольнувшее в груди, давно забытое чувство петушиной ревности.
«М-да, этого еще не хватало», – пробормотал он сам про себя, и все-таки не сдержался, чтобы не проводить подчеркнуто прямую спину официанта «напутственным» взглядом.
