– Хорошо, – соглашался с ним Турецкий, – пусть будет по-твоему. Но чего ты в таком случае хочешь от меня?
– Чтобы ты оградил его от этого окружения!
– От какого «окружения»?
– От тех, кто пытается пристрастить его к наркотикам.
– И как же ты все это видишь? Я имею в виду «ограждение от окружения»?
– Я... я не знаю. Но может... может, к нему охрану приставить? Я ведь в состоянии проплатить любой контракт.
– Это ничего не даст!
– Но почему?!
– Да потому что в школу, тем более на уроки, твоего охранника никто не пустит, а если Игнату понадобится дурь, то ее и в школу ему принесут.
– Неужели ты думаешь...
– Я не думаю, я знаю это!
– Но что же в таком случае делать? – вырвалось у Шумилова, и он глазами больной, побитой собаки уставился на Турецкого. – Что делать, Саша?!
И уже как последний довод:
– Ведь он... он же твой крестник!
«Ага, крестник, пославший крестного папочку на хер!» – едва не вырвалось у Турецкого, однако он нашел в себе силы сдержаться и, как бы ставя точку в этом бесполезном разговоре, уставшим голосом произнес:
– Хорошо, со своей стороны я попытаюсь сделать все что смогу. Но и ты не сиди сложа руки.
– А я-то что могу сделать? – вырвалось у Шумилова. – Он ведь меня даже слушать не хочет.
– У тебя есть люди, которые могли бы вывести нас на приличную частную клинику?
– Ты имеешь в виду наркологическую клинику? – мгновенно насторожился Шумилов.
– Естественно, не для венерических больных!
– Ну-у, можно, конечно, найти. Но ведь не думаешь же ты, что Игнат настолько далеко зашел, что ему потребуется серьезная реабилитация?
– Не знаю, пока ничего не знаю, но о клинике такой все-таки позаботься.
После разговора с Шумиловым, у которого вконец испортилось настроение, Турецкий, пересилив все еще режущую неприязнь к Плетневу, зашел в кабинет начальника службы собственной безопасности, который теперь занимал Антон. Заставил себя поздороваться с ним за руку, вроде бы даже улыбнулся ему и негромко спросил, присаживаясь в кресло подле журнального столика:
– Что-нибудь новенького есть?
– Только что собирался тебе звонить.
– Даже так! – удивился Турецкий. – И что за новость?
– Прозвонился Петя Щеткин и, можно сказать, обрадовал.
Плетнев говорил в привычной для него манере, и это не могло не взбесить Турецкого.
– Ну же! – потребовал он.
– Короче говоря, есть предварительное заключение патологоанатома, и...
– Ну?!
– Савина никто не убивал. А умер он от обширного инфаркта, как заверил Щеткина трупный доктор.
