Уважаемый редактор, пора бы поднять вопрос о правильной постановке дела на страницах вашего органа.
С приветом, Лучкин
Тормозят науку
Уважаемый редактор и дорогие наборщики!
Наблюдая из окна в телескоп Марс и другие планеты с научной целью, я заметил какое-то затемнение рефрактора.
Взлезши немедленно на подоконник, чтоб узнать, в чем дело, и удостовериться, отчего это затемняется, и не планета ли заслонила трубу, увидел, что сбоку кто-то пронзительно свистнул, и чья-то фигура скрылась за углом трехэтажного небоскреба.
При ближайшем осмотре оказалось, что неизвестная фигура сперла с телескопа увеличительную стекляшку, через что смотреть на небесные миры.
Заявив милиции о пропаже стекляшки, прошу кроме того уважаемый печатный орган продернуть лиц, тормозящих науку и прущих из-под носа научные стекляшки.
Ник. Кушаков.
Старая история
Отличаясь слабостью организма, я ежедневно поднимаюсь на колбасе для принятия солнечных ванн.
Вчера, поднявшись на небосвод, я обратил внимание, что на бывшем Петропавловском шпилю торчит какая-то штуковинка.
Подлетев ближе, выяснилось, что это торчит небольшая бывшая коронка.
Доколе же, гражданин редактор и наборщики?
Неужели же смотритель Петропавловки мечтает еще о возврате царского режима?
Потомственный крестьянин Егор Бабичев
На днях я пошел на склад. Дров покупать.
Купил полсажени осиновых и думаю с горечью: «И топор, думаю, есть, а наколоть дров некому. А мне самому — здоровье не позволяет».
А я, действительно, человек слабый, организм у меня городской, кость хрупкая, мелко-мещанская. Иной раз взмахнешь топором — и пугаешься, не сломать бы какой-нибудь нужной части скелета.
«Разоренье, — думаю, — с этими дровами. Придется, думаю, человечка принанять: наколоть и в этаж снести».
И вдруг подходит ко мне тут же, на складе, этакий арапистый гражданин в бабьей шляпке и в штанах ужасно рваного вида. Подходит и докладывает:
— Интересуюсь, — говорит, — работой. Могу, — говорит, — колоть, могу пилить и могу в любые этажи носить.
— Можно, — говорю.
Сговорились мы в цене и пошли. Приходим домой, а хозяйка топора не дает.
— Я, — отвечает, — пятьдесят лет на свете живу. Глаз, — говорит, — у меня наметанный, и человека я враз вижу. Этот пришедший человек, хотя и симпатичная у него личность, настолько скромно и неинтересно одет, что обязательно топор свистнет. Я, — говорит, — вдова, на социальном обеспечении, и не могу разбрасываться топорами налево и направо. Я, — говорит, — топоры не сама делаю.
