Он вынул из-под пальто столовую скатерть и развернул ее.
— А скатертишка-то дрянь. Латаная скатертишка, — прошептал сквозь зубы незнакомец и с остервенением сплюнул.
Затем потоптался на месте и пробормотал:
— Ну, пес с ей, какая есть! Окроме ее ни чорта же не было. Не стулья же, граждане, выносить.
Незнакомец махнул рукой и побрел дальше.
Уважаемый читатель! Я не знаю, какие газеты будут через сто лет. Может быть, газет и совсем не будет. Может быть, у каждого гражданина над кроватью будет присобачен особый небольшой радио-приемник, по которому и будут узнаваться последние сенсационные политические новости.
Однако, может, газета и будет. Конечно, это будет иная газета, чем теперь. Будет она, небось, напечатана на бристольском картоне с золотым обрезом, в 24 страницы.
Но одно в ней сохранится — это отдел жалоб. Говорят: ничто не вечно под луной. Явно врут. Отдел жалоб будет вечно.
На наш ничтожный взгляд, в 2025 году отдел этот будет примерно в таком виде:
Аэро-разврат
Уважаемый товарищ редактор! Вчерась, возвращаясь со службы на казенном фармане, мне представилась в воздухе такая картина. Летит под пропеллером двухместная колбаса, на которой облокотившись летит заведывающий 10-ой радио-кухней со свой кассиршей Есиповой.
Не разобравши за шумом, про чего они говорят, я пролетел мимо.
А пущай-ка спросит редакция, на какие это народные деньги летит на колбасе зарвавшийся завевающий радио-кухней?
А кассиршу давно бы пора по зубам стукнуть — пущай не тратит бензин на свои любовные прихоти. А когда я на нее с казенного фармана посмотревши, так она трудящемуся язык показывает.
Служащий 10-ой радио-кухни Чесноков.
Халатность
Гражданин редактор! Пора, наконец, упорядочить дело с пеплом.
Отвезши мою помершую бабушку в крематорий попросив заведывающего в ударном порядке сжечь ее остатки, я являюсь на другой день за результатом.
Оказалось, что мне перепутали пепел, выдав заместо ее пепла пепел какой-то гражданки. На вопрос, — где же старушкин пепел? — заведывающий нагло ответил, что пепел безразлично, какой чей, и что ему нету времени возжаться с пеплом.
На вопрос, что эта старушка была свидетельницей Революции и что это — великая старушка, — заведывающий явно испугался и просил нe доводить дело до центра, предложив мне, кроме того, взять еще сколько угодно пеплу.
На вопрос — как же я могу разобраться, какой чей пепел, — заведывающий заявил, что он не в курсе и что он на следующих моих родственниках будет делать специальные метки.
