— Мам, ты надолго?
— Нет.
— А далеко ли, чтобы не спросить «куда»?
— Недалеко.
Опять зазвонил телефон. Опять мама рванулась. Это был Алик:
— Ну что, старик?
— Четыре.
— И у меня.
— Проехали мимо?
— Не знаю, Витька. Они говорят, списки принятых будут послезавтра.
Голос у Алика был непривычно звонкий и какой-то слишком уж веселый. Можно ли так волноваться? Можно ли быть так нараспашку? Разве он, Виктор, не волнуется, а вот держится ведь.
Из зеркала на Виктора глядел похудевший и заметно подурневший паренек с глазами в темных кругах.
А мама тем временем явилась из ванной комнаты в красивом платье и немного даже похорошевшая. Только вся отстраненная.
— Мне не звонили?
— Нет.
— Ну, я побежала.
Она рассеянно поцеловала Виктора в щеку. Едва дотянулась и даже не заметила, что он не наклонился. Что с ней такое? И как только закрылась за ней дверь и ее каблуки простучали по лесенке, раздался, звонок. Знакомый, но забытый мужской голос спрашивал маму. Он спрашивал так:
— Мама дома?
— Мамы дома нет, — в тон ответил Виктор. И вдруг рассмеялся: весь этот разговор уже был, и вся гамма ощущений тоже — обида, что с ним не поздоровались, желание не показать ее и все же чуть задеть ответом. А теперь еще легкое злорадство: ты вот звонишь, а мамы нет, придется беседовать со мной.
— Ты чего там смеешься, Витька?
— Я вас узнал. Как говорится: «Маска, маска, я вас знаю».
— Ты бы мог узнать и раньше.
— Как?
— А вот эдак…
— Я плохо различаю голоса.
— Ничего. В общем, поцелуй маму и поздравь.
— С чем?
— Со студентом-сыном.
— ?
— Приветствую, коллега.
Трубка выдавала теперь частые гудки. Виктор положил ее на тахту и сам сел возле.
Так вот на кого он был похож, тот, в комиссии. Нужноватый. Вот тебе и Угреватый. Бесноватый. Дурковатый. Человек, в котором материализовалась его, Витькина, судьба.
Он прошелся по комнате. Хм! Шустроватый! Положил трубку на рычаг. Чутковатый! Тепловатый! А мама-то какова? Ведь она знала, конечно. Да что там «знала». Это ее рук дело! И с ним, с этим Доброватым, она говорила, когда вернулся Виктор с экзамена. Да он, похоже, председатель экзаменационной комиссии, этот Хитроватый. Этот «он». Этот герой романа. За его, Виктора, спиной разыгралась великодушная и трогательная история. Вперед, мальчик! Ты не идиот, нет! Но ты бы мог быть им, результат был бы тот же! Дело не в тебе. Мог бы не зубрить и не волноваться — тебя бы взяли и так. Тебя немного околпачили, но и вознесли. Дорога открыта. Учись! Работай! Дерзай! И не теряй чувства юмора, Ч. Ю. не теряй, вот что!
