Разоблачение в облаках
Через неделю строительство 'общежития' для крестьян и ремесленников подошло к завершающей стадии, а отношения девушки с местными более или менее наладились. 'Заметили, наверное, что работаю я на совесть, и мне не тяжело...' - возгордилась Рити. И только она об этом подумала, рядом снова появился красавец-сеньор. Он придирчиво оглядел комнату, в которой Верити только что закончила работу, прошел к окну, осторожно, боясь провалиться вниз, на первый этаж, но пол был постелен безупречно.
- Вот это да... - покачал он головой, - Как тебе удалось? Чем ты занималась там, у себя на родине?
- Люблю физический труд. В особенности - мирный, - девушка почувствовала, что краснеет и тоже подошла к распахнутому окну, чтобы освежиться, - Мы с братом делали всё по дому. Он меня научил и гвозди забивать и много чего еще...
-Поразительно, но всё же... это не правильно.
Верити вскинула на него глаза.
-Ты не должна подвергать свою красоту такому риску. Эти руки созданы для игры на музыкальных инструментах, а не для молотка и зубила, - пояснил он, - А эти плечи... они созданы для поцелуев, для восхищения и зависти других... Не для досок и тяжестей...
-Никогда не была неженкой и не собираюсь ей быть, - Рити опустила глаза, чтобы не пугать его больше своим гневом, и поспешила к двери, потому как разговор перестал её радовать, - Не могу сказать, что я намного сильнее обычных девушек... Но те события, которые мне довелось пережить, закалили меня. Молоток не тяжелее пистолета, малярная кисть не сложнее ножа...
Верити поспешила уйти, чтобы он не успел ничего ответить, или извиниться за неуважение и навязчивые комплементы. Она была разочарована в нем. 'Красавчику нужна модница-фифа, которая сидела бы дома, в его усадьбе, и ждала бы его, как собачка... Он будет ей восхищаться, друзья будут ему завидовать... Вот и всё, что ему нужно от женщины... Брр...' - девушка поёжилась и даже всхлипнула. Он так ей нравился, но лучше бы он молчал, и был бы просто красивой картинкой.
По случаю окончания строительства горожане готовили большой праздник... до самого утра. Здесь, в центре города, при большом количестве огней, при патрулях имперских всадников, они могли не бояться ночи. А пока было только утро. Для Верити оно было десятым и последним на этой стройке. Рабочие вели внутреннюю отделку комнат, торопясь к торжественному открытию, а на площади женщины готовили столы, украшали дома цветами... Верити из окна наблюдала за этой красотой, пока красила раму. Краски и лаки, как оказалось, были вполне доступны, просто монахи почему-то ими не пользовались при строительстве своего 'шалаша'. В окно девушка поглядывала украдкой, ведь все так торопились, а она зевала. И вдруг Рити почувствовала на себе чей-то взгляд. Думала, что замечания не избежать, повернулась... Оказалось, это тот восточно-европейский симпатичный тип. Он тоже отлынивал от работы, но вместо праздничной площади он разглядывал Рити. 'Кто бы мне сказал, что мы всё это время работаем в одном помещении...' - стиснула зубы она. И, хотя он был довольно далеко, взгляд его был слишком навязчив. Девушка уже почти разозлилась, но между ними вклинился другой тип. Его Верити не переваривала еще больше. Именно он в первый день стройки наговорил ей самых мерзких комплиментов, и не упускал ни одной свободной минуты, чтобы о ней посплетничать. Это даже сплетнями нельзя было назвать! Он просто высказывал все свои нескромные фантазии и предположения на её счет. Этот мерзкий червь принялся красить окно, а поскольку делал он все всегда неуклюже, то умудрился поставить бадью с краской на край подоконника. Верити замерла, наблюдая за ним, про себя шепча что-то недоброе. Верзила уронил кисточку, нагнулся, и на обратном пути задел бадью с краской, чем привел Рити в восторг. Громко браня весь белый свет, девушку, красавчика-сеньора и еще кого-то на улице, он пятился назад, от окна, размазывая белую жижу по лицу и рубашке. Верити залилась звонким смехом, как и все вокруг, и те, кому посчастливилось наблюдать эту сцену с улицы. Бедолага помчался наружу, к резервуарам с водой, где поили лошадей. Рити непроизвольно взглянула на сеньора и хотела перестать улыбаться, но не получилось. Уж слишком заразительно он хохотал. Его глаза так и засияли, встретившись с её взглядом. Через минуту тупого молчания он кивнул Верити в сторону улицы. Она выглянула в окно. Теперь смеялась вся площадь. Распугав коней, окрашенный верзила нырнул в канавку, где пили строгие имперские лошадки, но это его не спасло. Волосы и борода остались белыми.
