Когда Аня вернулась в квартиру, Иосиф уже приготовил себе завтрак и на ходу пристегивал протез, потому что времени оставалось в обрез и была опасность опоздать на смену: завод «Большевик» далеко, за Пересыпским мостом, надо ехать двумя трамваями, потом пройти хороший кусок пешком.
В больнице у Ани было сегодня вечернее дежурство, она успела зайти к Полине Исаевне еще раз и покормить обедом. Иона Овсеич звонил с фабрики домой. Полина Исаевна успокаивала его, хотела передать трубку Ане, чтобы она подтвердила, но он ответил, не надо, это лишнее.
Адя, когда вернулся из музучилища, тоже зашел проведать Полину Исаевну. Он посидел не больше пяти минут, Полина Исаевна интересовалась, как идет подготовка к выпускным экзаменам, какой набор в этом году делает консерватория, и вдруг заплакала: если бы его папа и мама могли полюбоваться на своего сына, как бы они гордились! Потом она добавила, дай бог каждому иметь такого второго папу и такую вторую маму, как Иосиф с Аней, и сама велела Аде идти заниматься. На прощанье она взяла его за руку и попросила: пусть поиграет Шопена, если можно, погромче, тогда у нее в комнате тоже слышно.
Адя сделал, как просили, сегодня было слышно особенно хорошо, у Полины Исаевны безостановочно лились слезы, на душе было горько и сладко в одно время, хотелось хотя бы на миг вернуть далекие годы, когда были еще молодые, здоровые и вся жизнь была впереди.
Иона Овсеич пришел с фабрики рано — только что объявили двадцать часов по московскому времени. Полина Исаевна была еще под впечатлением музыки, которую играл специально для нее Адя, и сказала, какое это счастье иметь таких порядочных соседей, как Котляры. Дегтярь посмотрел чужими глазами, Полина Исаевна опять повторила свою аттестацию, но, оказалось, мысли мужа так далеко от дома, что он просто не слышит.
— Полина, — сказал Иона Овсеич, — я тебе сообщу сейчас новость, от который ты забудешь, как тебя зовут.
Полина Исаевна почувствовала сильное напряжение, хотя нетрудно было догадаться, что, когда хотят сообщить очень плохое, так не начинают.
— Буквально полчаса назад, — сказал Иона Овсеич, — мне звонили по телефону, что Ефим Граник живой.
— Не может быть! — Полина Исаевна побледнела и схватилась за голову.
— Я тебе скажу больше: не только живой, но и находится сию минуту в Одессе.
Полина Исаевна была настолько потрясена, что забыла даже спросить, кто мог узнать раньше всех и кто звонил Дегтярю.
— Я тебе скажу еще больше, — продолжал Иона Овсеич, — он слоняется по городу и боится зайти к нам во двор.
