— Так, Филь, неужто я помню? — Прасковья виновато улыбнулась, прижалась к Филькиному плечу. — Филь, ты не серчай. До веревки ли мне сейчас. Тут от татар чудом спаслась…
— А где эта корова? — спросил Филька, оглядывая колонну. — Чего-то я ее не вижу. Прасковья вздохнула:
— Все, нету больше ее. Стрела в нее угодила… Староста добил, чтоб не мучилась. Боярин ругаться, наверное, нещадно будет… А, я вспомнила! На ней была веревка-то. Корову же к жердине привязывали…
Филька остановился:
— Была, говоришь?
Сзади на них налетели, толкнули, они стали мешать.
— Ну, чего встали-то?
— Татар дожидаться решили?
— Фильке, видно, мало двух-то, решил еще сотню положить!
Вокруг дружно захохотали. Филька спохватился, зашагал снова.
— Значит, Прасковья, слушай мужнин наказ, — заявил он неожиданно после недолгого раздумья. — Сейчас ты иди со всеми в город, а я сбегаю назад, в село. Надо кое-что посмотреть. Сдается мне, нечисто тут дело… Потом нагоню… или в город приду…
— Филь, ты что? — Прасковья вцепилась ему в руку. — Ты что удумал? Не пущу!
— Да мигом обернусь, вот увидишь. Не боись за меня, я шустрый! — Филька щелкнул тетивой лука и, отцепив-таки пальцы Прасковьи, выскочил из колонны. Оглянувшись, крикнул растерявшимся своим: — Идите со всеми в город! Я мигом, и стремглав побежал через лее в обратном направлении.
Если напрямую, то до села не так уж далеко, к ночи Филька рассчитывал быть со своими в городе. Он сам до конца не понимал, что его заставляет вернуться в село. Какое-то странное чувство не то тревоги, не то смутного неверия в случившееся бродило в душе. Что-то не то было во всем происходящем: корова вроде как вернулась, но точь-в-точь такая же задрана в лесу; и веревка… Две стало веревки, а была одна!
Приближаясь к селу, Филька принял все меры предосторожности, но ничего подозрительного не было — в лесу тихо, татары, видно, ушли. На окраине леса Филька остановился.
Села не было. На его месте чернели и кое-где еще дымились остовы изб. Стая воронья кружила над пепелищем, и больше никого, ни одной живой души. Ни татар, ни своих.
Филька перекрестился и, спотыкаясь, с трудом переставляя подгибающиеся ноги, заковылял через луг, через вытоптанные лошадьми огороды к ближайшей разрушенной до основания избе.
Кислый запах гари ударил в нос. В груди у Фильки похолодело. Вороны при его приближении поднялись с зловещим карканьем, закружились над головой; где-то завыла собака, тоскливо завыла, по покойнику.
