Скотт чуть заметно покачал головой.
– Смерть – это тоже пустяк. Она – просто исчезновение того, что когда-то имело для тебя смысл. Или… – Он умолк, подыскивая слова. – Пока жив, к чему-то стремишься, что-то предполагаешь сделать, ибо система ценностей имеет свои законы. Допустим, что она основана на четырёх арифметических действиях. Смерть – это переход в иную плоскость аксиологии, совершенно нам неизвестную. Но арифметические правила, как таковые, абсолютно неприменимы к геометрии.
– Ты полагаешь, что у смерти свои закономерности?
– Это может быть вообще отсутствие всяких закономерностей, Эйлин. Любой человек живёт, зная, что жизнь неизбежно сменится смертью, на том основана любая цивилизация. И потому главная единица цивилизации – раса, а не отдельный индивидуум. Инстинкт толпы…
Девушка внимательно смотрела на собеседника.
– Вот уж не думала, что Вольный Легионер способен на такие философские рассуждения!
Скотт закрыл глаза и расслабился.
– Горожане ничего не знают о Вольных Легионерах. Точнее – не хотят знать. А мы тоже люди. Интеллигентные люди. Наши учёные ни в чём не уступят тем, что обосновались под куполами.
– Но они работают на войну!
– Война – это печальная необходимость. По крайней мере, сейчас, – парировал Скотт.
– Расскажи, как ты во всё это ввязался!
Брайен улыбнулся.
– Как ни странно, но похвалиться не могу. Я вовсе не беглый убийца. Просто странник. Родился в Цитадели Австралия. Мой отец был учёным, а дед – солдатом. Думаю, это у меня в крови. Я перепробовал много профессий и занятий, но всё впустую. Искал чего-то постоянно… Чёрт знает, чего мне хотелось! Быть может, выложиться до предела, как в бою. Это почти то же самое, что и религия. К примеру, члены секты Людей Нового Суда фанатики конечно, однако вера для них самое главное в жизни.
– Да эти бородатые грязные придурки просто свихнутые!
– Нет, просто они во многом заблуждаются, вот и всё. Есть много других конфессий, обращённых к людям, но меня лично ни одна религия никогда не привлекала. Они слишком ограничивают самореализацию.
Эйлин снова взглянула на суровое лицо солдата.
– Ты предпочёл бы действовать мечом, как рыцари Мальтийского ордена в войнах с сарацинами.
– Возможно. У меня не сложилось никакой системы ценностей. И потому я легионер.
– Что для тебя вообще значат Вольные Легионы?
Скотт открыл глаза и улыбнулся девушке. Он вдруг стал похож на зелёного мальчишку.
– В сущности, не так уж много. Просто дают хорошую эмоциональную встряску. Трезво рассуждая, я понимаю, что всё это – жуткая показуха. И так было всегда. Они – такая же чушь, как Люди Нового Суда. Войны как таковые – сплошной анахронизм. Ведь настоящей-то цели у нас никакой и нет. Наверняка большинство из нас ясно видит, что Вольные Легионы лишены будущего. Им осталось этак лет двести… Не больше.
