— Освободите детей! — кричала стоявшая чуть сзади толстозадая еврейка. Ей вторил голос худой блондинки:
— Вы не имеете права! — Ее пышная шевелюра, чернеющая у корней волос, в протестующем режиме раскачивалась из стороны в сторону вместе с головой. — Освободите заложников!
Еще у четырех чернявых женщин надписи были сделаны и на майках. Сужди, сильно прищурившись, на этот раз прочел сам: "Террор не пройдет!"
— Абдул, отбери самых горластых детей — и на выход. Мы обменяем их на этих женщин. В количестве не проиграем, но избавимся от шума.
— Если только эти не продолжат галдеть в самолете.
— Ну, их мы успокоим быстро. — Он вновь окинул блондинку долгим оценивающим взором и сделал широкий жест внутрь самолета: — Леди, вы можете присоединиться.
От него не ускользнуло явное замешательство среди демонстранток. У негритянки лицо сразу вытянулось и посерело; еврейка опустила глаза; остальные вопрошали друг на друга растерянными глазами. Их воинственный пыл испарился, срезанный коротким предложением. Только блондинка сохраняла непринужденность и спокойствие.
— Освободите детей, — в который раз повторила она, — и мы примем ваше предложение.
— Лично я не полезу в самолет, — отказалась молодая девушка в джинсовом комбинезоне с обрезанными штанинами.
— Правильно, Мон, — поддержала её одна из подруг. — Наше дело требования путем митингов и демонстраций. Я, например, могу даже поголодать.
— Ну и валите отсюда! — зло прикрикнула на них крашеная. — Кто ещё обкакался?
Похоже было, что из остальных — никто.
Сужди ухмыльнулся.
— Сейчас подадут трап, и вы сможете подняться на борт.
Негритянка воспрянула духом.
— Конечно! — сказала она. — Но пока самолет не покинут все дети — мы туда ни ногой!
— Вы деловая женщина, — иронично заметил Сужди. — Но обмен будет равный — семь на семь.
Блондинка кокетливо улыбнулась.
— А я не потяну за двоих?
— В другой обстановке я бы ответил «да».
— Придется соглашаться, — объявила старшая и остановила свой взгляд на понурой еврейке. — Изольда, хочу тебе сказать, что я никому ничего не навязываю. Ты вольна покинуть нас.
Последние её слова прозвучали излишне театрально.
2
Сужди хоть и обещал произвести равный обмен, но сделал больше. Через десять минут по трапу спускались шесть взрослых со своими детьми. Мужчина, сын которого маялся животом, держал на руках ревущего Джонни: Кирим наказал-таки вредную старуху. Но она оказалась действительно железной бабкой. Церемонно поцеловав малыша в лоб, она передала его из рук в руки счастливому мужчине.
