Азиат поглядывал вокруг и покрикивал с сильным акцентом, не очень громко, но непривычный тембр его голоса и акцент выделялись диссонансом из монотонного шума толпы.
— Плёв! Вкуснай горячай плёв! — нараспев речитативом выводил старательно повар. — Плёв!
Около него останавливались, он накладывал дымящийся рис в тарелочки, выдавал пластиковые ложки и прохожие, которым надоели сомнительные рыночные чисбургеры и гамбургеры, с удовольствием поглощали свежий плов, приготовленный к тому же специалистом.
Юлдашев остановился напротив котла, опустил тонированное стекло в машине и позвал через него:
— Рамиз! Сделай сюда порцию.
— Какие люди! — восхитился смуглый Рамиз, продемонстрировав ослепительно белые зубы, которых не касалась рука дантиста.
Он быстро покрутил ложкой в котле, и неуловимым движением наполнил извлеченную из стопки пластиковой посуды большую фарфоровую пиалу, которая синевой своей сразу же закричала о том, что купили её на базаре в Самарканде.
Вертевшийся возле Рамиза подросток потянулся к пиале, собираясь отнести её заказчику, но Рамиз отстранил его, что-то быстро сказал на гортанном языке, как птица клювом прощелкала, и сам понес дымящуюся пиалу к машине Юлдашева.
Он шел, улыбался ему ослепительно белозубой улыбкой, выражая восторг при виде дорогого гостя. Каждый лучик его мелких морщинок возле глаз на гладкой, словно воском натертой, коже, светились восторгом и радостью. Только в узкие щелки совсем закрытых от улыбки глаз, спрятались колкие острые льдинки.
Рамиз подошел, склонился к машине, протянул внутрь дымящуюся пиалу, и машина Юлдашева сразу же наполнилась ароматом настоящего плова и ослепительной улыбкой радушного Рамиза.
— Кушай, дорогой, кушай земляк, — ласково, как ребенку, сказал Рамиз, слегка поклонившись.
— Тамбовский волк тебе земляк, как говорят русские, — проворчал Юлдашев, с аппетитом взявшись за плов, только сейчас поняв, как он проголодался.
Рамиз попытался проколоть Юлдашева острой льдинкой, но бывшего майора взглядами было не пронять.
— Ты на меня волком не смотри, — погрозил он Рамизу ложкой. — Не умеешь в глаза смотреть — смотри в землю.
Рамиз ничего не ответил, убрал белозубую улыбку за плотно сжатые тонкие губы и молча повернулся спиной, собравшись уйти к своему котлу, возле которого бойко распоряжался вертлявый подросток.
— Куда пошел? — остановил его Юлдашев. — Я сюда что, плов кушать приехал?
Рамиз молча повернулся и встал возле машины, опустив глаза в землю. И терпеливо стоял, поджав губы, дожидаясь пока Юлдашев поест. Тот с аппетитом освободил пиалу, протянул пустую посуду Рамизу и, промакнув губы белоснежным платком, сказал:
