— Хорошо, — согласилась Галя. — Мы поедем, но только скажи мне, как далеко мы уедем на такой побитой машине? Это просто безумие! Нас остановят на первом же посту ГАИ. И все ваши хитромудрые уловки полетят к чертям. Что мы скажем, что столкнулись на ночном шоссе с бешеной коровой?
— Что сказать и что делать — я знаю. Предоставь это мне, Галя, — как можно спокойнее заявил я. — И поехали, время сейчас против нас.
— Он что, действительно знает что делать? — иронично спросила Ира почему-то не у меня, а у Сергея.
Тот, усталый и не расположенный к юмору, только утвердительно кивнул, сделав серьезное лицо.
— По крайней мере, он утверждает, что знает, — устало сказал он. — А если Костя что-то утверждает, ему стоит верить.
— Тогда поехали! — скомандовала, недоверчиво покачав головой, Ира.
Пожав плечами, я вопросительно оглянулся на остальных, ожидая их слова. Решать должны были все. Они дружно молчали. Я принял это молчание за знак согласия и тронул с места машину. Я действительно знал, что делать.
По крайней мере, я думал, что знаю.
— Сапсан! Сапсан! — тревожно долбил в рацию сидевший в зеленой девятке возле водителя человек в камуфляже.
Он явно нервничал, впрочем, не он один. Почти все пассажиры ещё двух машин, «ауди» и ещё одной такой же зеленой девятки, вышли наружу, курили, и тревожно посматривали на пытавшегося связаться по рации человека.
Машины стояли на семьдесят первом километре Рязанского шоссе, на специально оборудованной для отдыха лавочками и столиками стоянке.
Пару раз сюда собирались завернуть для отдыха редкие машины, но, вглядевшись в кожаные куртки, мощные плечи, бритые затылки, золотые цепи и угрюмые лица, резко выруливали обратно на шоссе.
— Сапсан! Сапсан! Я Каракурт! Ответь мне, Сапсан! — надрывался человек в камуфляже.
Дверца «ауди» открылась, и оттуда вышел высокий худой мужчина, с гривой благородных седин, придававших ему богемный вид. Он зябко поежился, посмотрел на темнеющее небо, с которого не переставая сыпал нудный частый дождик. Тут же к нему подбежал один из стоявших возле машин верзила в кожаной куртке и поспешно открыл над ним зонтик.
Седой зло сверкнул глазами, что-то пробурчал недовольное и пошел к девятке, в которой сидел человек с рацией. Он кивнул на двери, верзила в кожанке тут же услужливо распахнул их перед седым. Он наклонился к машине и внимательно стал рассматривать человека в камуфляже.
Тот дернул тонким черным усом над резко прорисованной губой, повернул к подошедшему мужчине смуглое лицо, широкоскулое, с узким разрезом черных пронзительных глаз. В коротко подстриженных волосах сидевшего в машине тоже было полно седины. Он выжидающе глянул на подошедшего к нему седого, не выключая рацию.
