Утром, вскоре после шести, его разбудил вой сирен. Маленький дом будто подпрыгивал, когда мимо проезжали тяжелые машины. Повернувшись на бок, он зевнул и пробормотал:
— Отлично.
17 сентября
Дверь на стук Теодора открыла бледная как смерть Дороти Бакус.
— Может быть, подвезти вас до церкви? — спросил Теодор.
— Я… я, кажется, неважно себя чувствую, — проговорила миссис Бакус.
— Как жаль, — сказал Теодор. Он увидел, что из кармана ее фартука торчат уголки фотографий.
Выйдя от нее, он увидел, как Мортоны грузятся в машину, молчащая Бьянка и смущенные Уолтеры. Чуть дальше по улице, у дома Артура Джефферсона, притормозила полицейская машина.
Теодор отправился в церковь с Дональдом Горсом, который сообщил, что Элеонора приболела.
— Очень печально, — сказал Теодор.
Тем же днем после обеда он провел некоторое время в доме Джефферсона, помогая прибирать и отмывать закопченное заднее крыльцо. Увидев распоротый бассейн, он немедленно поехал в магазин и купил точно такой же.
— Но ведь дети любят этот бассейн, — сказал Теодор, когда Пэтти Джефферсон начала протестовать. — Вы сами мне сказали.
Он ободряюще подмигнул Артуру Джефферсону, но тот был явно не в настроении.
Ранним вечером Теодор заметил, как улицу перебегает собака Альстона. Он схватил свое воздушное ружье, осторожно высунул в окно спальни и выстрелил. Собака яростно вцепилась себе в бок и завертелась на месте. Потом, поскуливая, припустила домой.
Прошло несколько минут, Теодор вышел на улицу и начал поднимать ворота гаража. Он увидел, как из переулка спешно выходит старик, неся на руках собаку.
— Что случилось? — спросил Теодор.
— Не знаю, — ответил Альстон безжизненным, испуганным голосом. — У него что-то болит.
— Быстрее! — воскликнул Теодор. — Садитесь в машину!
Он повез Альстона с собакой к ближайшему ветеринару, проскакивая на красные светофоры и стеная каждый раз, когда старик отрывал трясущуюся руку от бока собаки:
— Кровь!
Три часа Теодор просидел в приемной ветеринара, пока дверь не открылась; старик, пошатываясь, вышел из кабинета, его побелевшее лицо приобрело пепельный оттенок.
— Нет! — воскликнул Теодор, вскакивая на ноги.
Он довел обливающегося слезами старика до машины и отвез домой. Потом Альстон сказал, что ему лучше побыть одному, и Теодор ушел. Вскоре черно-белая полицейская машина остановилась у дома Альстона, и старик провел двух полицейских мимо дома Теодора.
Теодор некоторое время прислушивался к гневным крикам с улицы. Они звучали еще долго.
