Корбелл поднял голову и мигом забыл об этих важных вопросах.
Вокруг него сидела примерно дюжина Мальчиков, одетых только в набедренные повязки. Они смотрели на него и передавали по кругу кость от птичьей ноги, уже почти очищенную от мяса. Такое ощущение, что они несколько часов просидели в полной тишине.
Там, где у Мальчиков росли волосы, они были густыми. У некоторых черная поросль на голове кудрявилась, у других прямые волосы падали на плечи. Макушки у всех были лысыми, только надо лбом вился хохолок. Казалось, проливного дождя для Мальчиков не существует. Они сидели и наблюдали за Джеромом, едва заметно улыбаясь.
— Я должен был догадаться, — произнес он. — Кошкохвосты здесь почти ручные. Что ж, — он гостеприимно повел рукой, — добро пожаловать в Царство Корбелла, который гуляет сам по себе. Супа хотите?
Все мальчики разом нахмурились. Один из них, долговязый, похожий на будущего баскетболиста, поднялся с места и заговорил.
— Простите?
Тот повторил. В его голосе слышались гнев и привычка повелевать, поэтому он не казался мальчишеским, несмотря на высоту. Впрочем, Корбелла это не удивило: ведь это те самые бессмертные Мальчики, о которых говорила Мирелли-Лира.
— Я не понимаю ваш язык, — произнес Джером медленно. Это было глупо, но инстинкт сильнее разума: аборигены обязательно поймут, только надо говорить медленно и четко.
Тогда Мальчик подошел ближе и ударил его по лицу. В ответ Корбелл разбил ему губы. Но его правый удар угодил в ребра вместо солнечного сплетения, а левый и вообще прошел мимо цели. И тут на него бросилась вся группа.
То, что было после этого, Корбелл запомнил не очень четко. На его колени и руки что-то давило, а в спину врезался гранит. Будущий баскетболист с разбитой губой сидел у него на груди и повторял одну и ту же фразу. После каждого повтора он ждал немного, потом давал Корбеллу две пощечины — и все повторялось сначала. В ответ пленник ругался. Места, по которым его били, уже начинали болеть.
Наконец высокий Мальчик поднялся с его груди. Он сказал что-то остальным, они нахмурились и заговорили на своем странном языке, плюясь согласными, как арбузными косточками. В голове у Корбелла все еще звенело: его основательно приложили об камень. На его руках и ногах сидело четверо мальчишек, а в глаза заливался дождь. Думать в таких условиях получалось плохо.
Могли Мальчики решить, что он — сбежавший диктатор? Нет, ведь по нему ясно видно, что он стар. Значит… Снова нет! Здесь нет бессмертия диктаторов, и они старятся, как обычные люди.
