Повести об отважных | страница 46
— Спасибо, товарищ лейтенант, — Ничипуренко остановился у дверей своей комнаты. — Вот перекурю и пойду. В хате мы не курим, товарищ лейтенант, — пояснил он.
— Правильно, старшина!
Лейтенант Серков направился по коридору.
“Почему так темно? — удивился лейтенант, сворачивая к часовому и окликнул:
— Часовой!
Ему никто не ответил. В зале, где стояла статуя Железного Рыцаря, почему-то не горел фонарь.
— Часовой! — снова крикнул лейтенант и, уже предчувствуя что-то недоброе, выхватил пистолет, достал из кармана фонарик. Голубоватый конус света ощупал пустой зал, две закрытые двери и зловещую статую.
У ног статуи, на каменном полу, неподвижно лежал часовой. Глаза его были широко раскрыты, руки застыли у горла, словно он пытался разорвать какое-то кольцо, мешавшее ему дышать.
Лейтенант склонился над лежащим, прощупал пульс и уловил еле заметное биение.
И вдруг над головой Серкова что-то еле слышно щелкнуло. Лейтенант поднял голову и с удивлением обнаружил, что глаза статуи светятся странным голубоватым светом. От этого света лицо Железного Рыцаря словно ожило.
Серков выпрямился, приподнялся на цыпочках, чтобы разглядеть источник света.
В это мгновение руки статуи дрогнули, сдвинулись, легли на его шею и стали сдавливать ее. Лейтенант рванулся, но страшные металлические пальцы не отпускали его. Кровавые круги замелькали в глазах лейтенанта. Последним усилием он поднял руку и выстрелил в грудь статуи.
Уже теряя сознание, лейтенант услыхал топот чьих-то ног.
А когда лейтенант пришел в себя, он узнал голос старшины Ничипуренко:
— Врешь, болван фашистский! Не переборешь!
Подхватив лежащий на полу фонарик, лейтенант направил его на статую.
Около Железного Рыцаря стоял Ничипуренко. Его плечи и руки подрагивали от напряжения, лицо налилось кровью. Богатырь-старшина разводил сжимающиеся руки статуи.
Внутри статуи что-то защелкало, заскрипело. Глаза Железного Рыцаря сверкнули огненной вспышкой, массивные руки вдруг раскинулись в стороны и с лязгом бессильно опустились.
— От так-то лучше, бисова вражина! — пробасил Ничипуренко.
А в зале уже гудели голоса. Медсестра и врач склонились над бесчувственным часовым.
— Ну, тут как будто ничего страшного, — сказал Никита Семенович, — отлежится парень!
Лейтенант Серков нагнулся и поднял с пола какой-то предмет. Это была пуговица, обыкновенная крупная медная пуговица с пятиконечной звездой и эмблемой серпа и молота. Она оказалась не просто оторванной, а вырванной с куском материи.
