Американо-английский конфликт по поводу границы между Аляской и Канадой продолжался с 1896 года ― со времени открытия месторождений золота на Клондайке. Но дерзкий характер американская дипломатия приобрела лишь с вмешательством в дело Рузвельта. Отвергая идею международного арбитража, президент потребовал от Лондона договорного оформления невыгодной Канаде границы. Это уже было похоже на шантаж. Рузвельт пригрозил Британии (невероятное по тем временам!), что в случае ее несогласия прервет переговоры, направит специальное послание конгрессу и «проведет линию границы там, где, по мнению США, она должна быть». Британская империя была достаточно велика и могущественна, чтобы затевать спор из-за аляскинского пограничья, а интересы ее политики требовали дружественности Америки. Этим объясняется принципиальное согласие Англии на американские условия.
Получив в ноябре 1904 года мандат на второй срок, Рузвельт продолжал действовать в дразнящем его честолюбие направлении. Только добившись признания среди ведущих европейских держав, Америка могла ощутить свое мировое значение, свою политическую полноценность. Улучшение отношений с Англией создавало предпосылки участия США в глобальной игре. Первый опыт весьма активного вмешательства американской дипломатии в европейские дела, когда мощь США стала что-то значить для сложившегося там баланса сил, был приобретен в марокканском кризисе.
Германия решила сделать Марокко пробным камнем в своей политике, направленной на запугивание Франции, ослабление ее формирующегося союза с Англией. Кайзер Вильгельм заявил, что Германия считает Марокко независимой страной и не допустит усиления французского влияния. Германское правительство предложило решить спорный вопрос на международной конференции, а чтобы не остаться на ней в одиночестве, спешно начало искать влиятельных союзников. Этим и вызваны частые контакты немецких дипломатов с Рузвельтом в первые месяцы 1905 года. Рузвельта просили выступить с протестом против решения проблемы Марокко в пользу Франции. Вкупе с германскими возражениями это должно было остановить Париж.
Рузвельт поблагодарил кайзера за доверие, хотя в действительности не собирался выступать в качестве преданного сторонника Германии. Он дал инструкцию своему послу в Марокко теснее сотрудничать с немецким коллегой («скажите ему, что я обязал вас к этому»), но в той же инструкции он приказывал установить наиболее дружественные связи с французами и англичанами.
