– Карл, ты что, опять бредишь?
– Что значит опять?
Звук в наушниках периодически пропадал.
– Пять километров, я не смогу, я не прыгну.
– Я, что, это все вслух говорил?
– Думаю, что да, потому что если это были мысли, то их слышала вся округа на нашей частоте. Шеф уже близко, соберись. И мой тебе совет, пристегни ремень да закрой фонарь, пока тебя окончательно не выдуло из кабины.
– Какой фонарь?
– Стеклышко, стеклышко. Там над головой есть красная пимпочка, потяни ее на себя.
– А-а-а!
– Ага.
С фонарем проблем не возникло, а вот ремень доставил уйму неприятностей. Лямки разлетелись в разные стороны, из-за чего пришлось искать их по всей кабине на ощупь. Но после недолгой заминки и с этой напастью удалось справиться.
– “Третий”. “Третий” – это “Первый”. Что с вами? Доложите обстановку.
– “Третий”, почему вы не отвечаете? Прием?
– Карл, это он к тебе обращается. Скажи что-нибудь.
– Со мной все в порядке, – с перепугу выпалил Он.
– Вы уверены, куда Вас ранило?
– Я не знаю. Руки и ноги целы. Только голова гудит, и тошнит сильно.
– До дома самолет доведете?
– Я не знаю. Наверное, не… – сильная оскомина подкатила к горлу, не дав договорить.
Оба истребителя поравнялись, и теперь все четверо шли одной шеренгой.
– Что с рацией? Она повреждена? Мой приемник начал принимать вашу болтовню только в километре от этой точки.
– Шеф, а может быть, это у вас что-то не в порядке?
– А, это вы, Хольцер, у меня к вам тоже есть пара вопросов. Но мы их обсудим на земле. Перестраиваемся клином. Маер замыкающий. Направление 2-4-0. Высота 1500.
Самолеты довольно быстро перестроились, приняв положение впереди, чуть выше. Все, кроме машины с бортовым номером “03”, пилот которой боялся не то что пошевелиться, а даже изменить интенсивность дыхания. Но вот и Он, медленно потянув штурвал на себя, потихоньку стал с ними сближаться.
– “Третий”, не отставай, – двигатель ведущего зафыркал, и, изменив тональность, стал явно снижать обороты.
– “Второй”, примите группу. Ведите всех на базу. У меня давление масла на нуле, так что мне с вами не дойти. Я постараюсь сесть вон на том поле, возле мельницы. Сообщите на базу мои координаты. Прием.
– “Первый”, вас понял. “Осиное гнездо”, “Осиное гнездо” – это “Ястреб-2”. Как слышите меня? Прием. Это “Ястреб-2”. Как слышите меня? Прием…
Странно и необычно было слышать и понимать, как родную, немецкую речь. А еще больше поражало то, что его исходный, русский “корень” был как будто заблокирован. И теперь с каждой новой минутой из его сознания вытеснялось все то, кем он был раньше. У него создалось такое чувство, как после пробуждения, когда ты пытаешься приказать своему разуму не забывать интересный сон. Но он тебя не слушает, унося все дальше и дальше то, что ты так не хочешь отпускать. В таких случаях надо обязательно несколько раз прокрутить в голове понравившийся сюжет, и тогда ты его обязательно запомнишь – не во всех подробностях, конечно, но суть уж точно. Нечто подобное нужно было сейчас и ему. Иначе можно навсегда позабыть, кто он такой и откуда.
