— Хочешь попасть в беду? — сказала Джейн.
— Я уже попал, — коротко ответил Роберт.
— Поругался с Эммой?
— Ты угадала…
— Ты чем-то недоволен. В чем дело?
— Сую нос в чужие дела. Учу жить. Во все вмешиваюсь. Стараюсь хоть сколько-то вразумить, вообще-то, далеко не глупую девушку. И выглядит она ужасно. Она выглядит больной.
— С ней все будет хорошо.
— В последний раз, когда я ее видел, она была смуглая, как цыганка, волосы чуть не до пояса, она сияла, светилась, словно спелый персик. — Он вспомнил, как поцеловал ее, прощаясь, — вспомнил вкус этого поцелуя. — И почему только люди по собственной воле Бог знает что с собой делают?
— Не знаю, — сказала Джейн, — но, может, Кристофер всему виной.
— Ты, кажется, нашла с ним общий язык. Уж не говоря о том, что влюбилась в него.
Джейн проигнорировала это высказывание.
— Он умный, — сказала она. — Целеустремленный. Амбициозный. Я думаю, он далеко пойдет. Но один.
— Ты хочешь сказать — без Эммы?
— Да.
Даже в час ночи Лондон был полон огней и движения. Они свернули на Слоан-стрит, объехали Слоан-сквер и поехали по узкой дороге, которая вела к переулку, где жила Джейн. У домика он выключил мотор, и стало очень тихо. Свет от уличных фонарей падал на камни мостовой, на блестящий капот автомобиля, золотил светлые волосы Джейн. Роберт только сейчас почувствовал, как он устал. Он полез в карман за сигаретами, но Джейн его опередила. Она вставила сигарету ему в рот и чиркнула зажигалкой. Глаза ее в полутьме казались большими и таинственными, под изгибом нижней губы темнела ямка.
Она погасила зажигалку.
— Кошмарный получился вечер. Это я во всем виноват.
— Не извиняйся. Что-то посмотрели — всегда интересно.
Роберт снял кепку и швырнул ее на заднее сиденье.
— Как ты считаешь, какие у них отношения? — спросил он.
— Откуда мне знать, дорогой.
— Но она влюблена в него?
— Я бы сказала — да.
Минуту-другую они сидели молча. Потом Роберт потянулся, расправил затекшую спину — поездка была такой долгой.
— Мы ведь так и не поужинали. Не знаю, как ты, а я голоден.
— Могу приготовить тебе взбитую яичницу, если хочешь. И большой стакан виски со льдом.
— Не откажусь…
Они тихонько рассмеялись. Ночной смех, подумал Роберт, приглушенный смех в подушки. Он обвил левой рукой ее шею, запустил пальцы в ее волосы, наклонился и поцеловал в губы. Ее мягкие, свежие, прохладные губы раскрылись, и он бросил сигарету и крепко прижал ее к себе. Потом, оторвавшись от ее губ, спросил:
— Чего мы ждем, Джейн?
