В таком состоянии были дела, когда однажды вечером Ист и Том сидели у себя в кабинете. Они уже приготовились к первому уроку, и Том сидел в мрачном раздумье, размышляя, как юный Вильгельм Телль, о несправедливостях, которым подвергались фаги вообще и сам он в частности.
— Слушай, Скороход, — сказал он, наконец, поднимаясь, чтобы снять нагар со свечи, — какое право имеет пятый класс заставлять фагов себе прислуживать?
— Прав у них не больше, чем у тебя — заставлять прислуживать их, — ответил Ист, не отрываясь от одного из ранних выпусков «Пиквика»,[100] который тогда только начал выходить, и который он с удовольствием поглощал, лёжа на диване.
Том опять погрузился в своё мрачное раздумье, а Ист продолжал читать, то и дело хихикая. Контраст в выражении их лиц мог бы очень позабавить стороннего наблюдателя: один — серьёзный и сосредоточенный, другой просто корчится от смеха.
— Знаешь, старина, я много об этом думал… — опять начал Том.
— Знаю, знаю — о пятом классе. Да ну их всех, ты лучше послушай, как смешно: лошадь мистера Уинкля…
— И я решил, — перебил его Том, — что буду прислуживать только шестиклассникам.
— Правильно, мой мальчик, — закривчал Ист, отрываясь от книги и закладывая палец на том месте, где остановился, — только и наживёшь же ты себе неприятностей, если попробуешь играть в эту игру! А вообще, я и сам за забастовку, если только мы сумеем уговорить остальных, а то житья уже не стало.
— Может, нас поддержит кто-нибудь из шестого? — спросил Том.
— Можно попробовать; думаю, Морган вмешался бы. Только, — добавил Ист после минутного колебания, — понимаешь, нам ведь придётся рассказать ему об этом, а это против школьных принципов. Помнишь, как старший Брук говорил, что мы должны научиться сами стоять за себя?
— Как бы я хотел, чтобы он снова был здесь, — в его время всё шло хорошо.
— Ну да, тогда в шестом классе были самые лучшие и сильные, пятый класс их боялся, и они поддерживали хороший порядок; а теперь у нас шестиклассники какие-то мелкие, пятому классу на них плевать, вот они и творят в корпусе что хотят.
— И вот теперь у нас двоевластие, — с негодованием сказал Том, — одна власть законная, эти хоть перед Доктором отвечают, а вторая незаконная, это тираны, которые вообще не отвечают ни перед кем!
— Долой тиранов! — закричал Ист. — Я обеими руками за закон и порядок, и да здравствует революция!
— Да я не против прислуживать, например, младшему Бруку, — сказал Том, — он славный парень и настоящий джентльмен, я всё что угодно для него сделаю, хорошо бы он был в шестом. Но этот подлец Флэшмен, он же ни разу в жизни ни с кем не заговорил без ругательства или пинка…
