- Привязывайте, я сейчас такое им выдам, такое… - обессилевшего Стентора тут же отвязали, заткнули уши воском и уложили на дно корабля отдыхать.
Телепат Гермес тут же хлопнул себя по лбу в досаде: как ему не пришла в голову такая мысль. И встал рядом с другом. Их оплели хитроумными узлами, такими, что сам Гордий бы позавидовал. Но иначе было нельзя, ибо Ерофей попросил подплыть поближе - он ведь не был обладателем такого бычьего рёва, как Стентор. Уши гребцов укутали ещё и покрывалами, и корабль двинулся к берегу.
И вот в темноте робко, но старательно, Ерофей пропел:
- Меня милый не целует, говорит: «Потом, потом». Я иду, а он на печке тренируется с котом…
Потом частушки посыпались одна за другой: в деревне у бабушки он часто ходил на «завалинку» крайней хаты по главной улице села, где усаживались гармонист и парни с девчатами и до глубокой ночи пели да плясали. Ерофею это было удивительно, ведь его однокурсницы обожали другие песни и другие танцы. Однако Ерофей - не селянин, так что скоро стал выдыхаться. Тут на подмогу пришёл Гермес и рявкнул такую разухабистую частушку, что Ерофей в изумлении челюсть отвесил, уши его были готовы «скрутиться трубочкой», но в то же время он обрадовался: «Да ведь это Колькина матерщина! Ну, Сирены, ну, держитесь: такое не для ваших нежных ушек!» Но скоро и Гермес начал повторяться, видимо, запас частушечной тарабарщины иссяк, а распроклятые Сирены пели да пели, хотя и жалобно как-то, но ведь пели же, изматывая душу, которая готова была вырваться из тела, а руки дергались под веревками, так и старались вырваться из пут. И тогда Ерофей в отчаянии завопил прямо в темноту:
- Птичка сдохла, хвост облез, получился «Анкл-бенс»!
И наступила тишина. Но в ушах всё звенело и пело, потому что уши, привыкшие к гаму, рёву и сладкозвучному пению никак не могли воспринимать тишину
- Герка, - прошептал Ерофей, - тихо в самом деле или мне кажется?
- Ерошка, - так же шепотом откликнулся приятель, - ведь, и правда, тихо.
Они стояли, тараща глаза в темноту, напрягали слух, но ничто не нарушало тишину, кроме ласкового бормотания прибрежных волн.
А утром они снарядили на берег небольшую экспедицию на разведку и обнаружили на верхушке самой высокой скалы трёх бездыханных Сирен лапками вверх, таких дохлых, что дохлее и не бывает.
- Ерошка, это они твоего «анкла-бенса» испугались до смерти, - Гермес подтолкнул товарища плечом. - Что это за чудище такое - «анкл-бенс», про которое я не знаю?
